Любовь с алкоголем - страница 17

Слава села в свой «заплатанный» «Мустанг». Уменьшительно-ласкательно она называла машину «мой маленький личный танк». Помимо того что она не была докрашена, в ней была куча всяких неполадок: при включении зажигания она рычала, призывала к атаке при переключении скоростей, жутко скрипя и визжа стершимися колодками тормозов. И все это сопровождалось «музычкой» трубы выхлопных газов, держащейся чуть ли не на веревочке.

Проезжая бензоколонку, Слава увидела грузовик мексиканцев с овощами и фруктами. В последнее время эти мексиканские грузовики стали очень популярны во всем городе. Мексиканцы привозили продукты своих тихуанских огородов и продавали на бензоколонках — куда дешевле, чем в супермаркетах. Ну и конечно, помешанные на здоровье, экологии калифорнийцы во главе со знаменитым Мистером Робинсоном — один из владельцев фирмы натурального мороженого «Баскин энд Робинс», миллионер какой-то безумный — они все утверждали, что мексиканские овощи и фрукты натуральные и не опасны для здоровья, их, мол, не опрыскивают пестицидами и удобряют настоящим навозом.

«Настоящим коровьим или куриным говном!» — утверждал один из друзей Речел, член партии Зеленых. А у Славицы была знакомая югославка, которую она окрестила «говнястой миллионершей»! — муж ее экспортировал из России это самое настоящее говно курочек и коров! Так в последний их визит в Москву, рассказывала миллионерша, какой-то русский бизнесмен пошутил грустно: «А человеческого вам не надо? У нас сколько хотите, по дешевке…» Да-а-а, таким образом подтверждалась поговорка «из говна конфетку»… Абсурдность того, что эти экологически чистые продукты продавались на местах антиэкологических номер один — бензоколонка, а?! — никого не смущала.

Славица заехала в супермаркет и купила галлон Шабли, два стейка и куст салата. Она вернулась в машину и сидела, глядя на пакете продуктами, поставленный рядом, на переднем сидении. Паркинг супермаркета был слабо освещен, и, оглянувшись, она, в конце концов, вытащила из пакета бутыль Шабли и, отвинтив пробку, выпила прямо из горлышка. Она держала бутыль на коленях, накрыв бортом пиджака, куря сигарету и покачивая мысленно головой: «Я, конечно, алкаш. Но для меня это, видимо, не есть трагедия. Вот в этой школе, на АА митингах, для них признаться, что ты алкаш, — что-то невероятное, героический поступок. А половина моих знакомых, соотечественничков, они все, хихикая, говорят про себя — пьяницы мы, славянские алкаши… Ни они, ни я не считаем это трагедией жизни. Пока, видимо, не считаем…» Она уже выехала из паркинга и возвращалась домой.

Она слишком быстро поехала, не рассчитала и перед самым перекрестком, где на светофоре уже «вопил» красный, чуть не врезалась в машину перед ней. На амортизаторе той был приклеен лозунг «Тэйк ит изи!»[12] Славица извиняюще улыбнулась оглянувшемуся на нее шоферу. Он уже был в «воротнике» после столкновения. Эти воротники были отчасти униформой калифорнийцев. Слава перестроилась в другой ряд, подальше от уже засудившего кого-то, и теперь перед ней ехала машина с признанием «I♥L.A.» Чуть впереди кто-то с наставлением «Смайл»[13] и рядом, перегоняя, кто-то, советующий быть позитивным. «В чем-то американцы психически ненормальны. Их оптимизм и позитивность когда-нибудь их по голове и огреют, припомнив помешательства на психиатрах, дающих только позитивные результаты, на адвокатах, делающих всех правыми, на страховках жизни, машины, дома, собаки, гостей, пожара и черта в ступе… Придут вот эти вот непозитивные мексианцы… или местные черные…»

— Мясо! Мя-ааасо! Ой, Славочка, мы будем мясо кушать! — Раиса двумя пальцами держала стэйк, вытащенный из пакета, и разевала ротик.

Тараторящая, выкрикивающая возгласы восторга, мешая американские с русскими, всегда готовая застыть перед объективом в одной из отработанных перед зеркалом поз — «объективом» мог служить любой гость! — Раечка ужасно хотела быть американкой и мечтала о кинематографе. Собственно говоря, она и была американкой, если не сказать больше — она в себя впитала все самое-самое калифорнийское, став таким образом просто концентратом этих знаменитых блондинок, которых Славица в общем-то не любила. И в то же время — благодаря этой американизированное™, Раиса не была, как большинство русских, да и югославов, хмурой занудой. «Ее, конечно, много, этой вслух рассуждающей Раисы. Но она хоть такая… непосредственная и веселая, черт, дура! Каждый выбирает в чужой нации самое близкое себе. Вот у нее эта безумная американская поверхностность. Наверняка в русской каждодневной жизни нет достоевщины, как и у нас — не все прямо-таки отмечено битвами при Косово! Но во всех русских и югославах есть что-то тоскующе-трагическое. Или тоскующее по трагедии?» — Слава отрезала по куску от стэйков и дала кошкам.