Лютый - страница 6

Сергей тоже не удержался. Он проследовал за девчонкой, созерцая эти эротические телодвижения, которые в его голове после восьми лет воздержания, вызывали мысли сексуального характера.

Допив пиво, Лютый закурил. Осмотрел не спеша населенный пункт Туруханск, он докурил сигарету и направился в сторону аэропорта. Там, в людской суете торговцев северными сувенирами из числа аборигенов и провожающих, исчезла и юная фея. Сергей держался за девушкой и бегущими рядом родственниками, стараясь не упустить их из виду. Он своим внутренним чутьем предчувствовал, что они точно выведут его к местному аэровокзалу и ему не придется напрягаться в его поисках.

Здание аэровокзала представляло собой двухэтажный бревенчатый дом, обшитый почерневшими от времени досками. На фасаде дома красовалась эмблема курицы Аэрофлота, с облупившейся голубой краской, да ржавая надпись «Аэропорт». На крыше «курятника» торчали всевозможные антенны, которые обеспечивали связь с авиацией, которая в свою очередь обеспечивала местное население связью с большой землей, или как говорили аборигены — с материком.

Бетонное и широкое крыльцо указывало на публичность и популярность данного заведения. На нескольких пластиковых креслах да дощатых скамейках сидели пассажиры в ожидании регистрации на ближайший рейс.

В углу этого помещения на больших вещевых мешках расположились охотники-промысловики или рыболовы, которые облюбовали эти края в поисках золотого тайменя. Они азартно резались в карты, не обращая никакого внимания на входящую в помещение публику, а их охотничьи лайки спали тут же под лавками, прикрыв морды лапами.

Около кассы не было ни души. Девушка подошла и, достав из кошелька деньги, взяла билет до Красноярска. Не обращая внимания на своих родителей, которые суетились около нее, она устроилась на широком подоконнике окна.

Лютый видел, что родственники продолжают её атаковать. Вероятно, они еще надеялись, что дочка в самый последний момент изменит свое решение и останется дома. Но юная леди, демонстративно воткнув в уши наушники, включила плеер, который в народе носил имя «дебильник» и погрузилась в пучину музыки, отключившись от родительской опеки. Не слушая родителей она, глядя в потолок, отбивала своей ножкой ритм. Пузыри жевательной резинки надувались из ее рта, и она хлопала их, не обращая никакого внимания ни на родителей, ни на окружающих.

Лютый улыбнулся и, оглядевшись, взял билет в одном направлении с юной туристкой. Сейчас ему хотелось скорее добраться до большой земли, чтобы там пересесть в поезд, который домчит в Калининград к матери, которая все эти годы ждала его. Сергей уже жил тем, что представлял, как поезд помчит его на запад. Как будет отбивать ритм на стыках рельсов, как понесет его навстречу новой жизни туда, где прошло его детство и юность. Туда, где жила его любовь, так и не пожелавшая разделить с ним его нелегкую судьбу. Он каждую неделю писал матери теплые письма и получал на них ответы, а вот долгожданных писем от Ленки так и не было.

Мать всегда остается матерью. Она почти каждый месяц посылала ему посылки, а к зиме всегда вязала теплые носки и варежки. Только материнская любовь да её шерстяные изделия долгие месяцы согревали Сергея от лютых сибирских морозов. Мама — вот это тот человек, который был в этом мире единственным и родным. Только мать никогда не бросит и не забудет своего сына.

Буфет аэропорта манил к себе запахами деликатесов местной национальной кухни. Подогреваясь тут же в микроволновой печи из полуфабрикатов, они расползались по чужим желудкам, пополняя кассу местного райпищеторга. В минуты ожидания самолета легкий голод всегда слегка давал о себе знать.

В голове проскользнула крылатая фраза, вырванная из памяти, «а в тюрьме сейчас макароны дают». За сутки до освобождения Сергей, кроме чая и хлеба ничего не ел. Он старался освободить желудок от перловой каши, чтобы выйдя на волю испытать радость в цивильной еде. Все эти годы он грезил жареной картошкой, грибами и простым салом с русской горчицей. Он мечтал о хорошей свиной отбивной, о жареной курочке и бутылке хорошего сухого вина. Сейчас, когда он вспоминал, это ему стало просто смешно.