8 января. Москва — Воронеж
В.Г. Мирович — О. Бессарабовой
Лисик, пишу по поручению Николая[215], он просит привезти фунта два малоросс<ийской> колбасы на твои денежки, которые он тебе немедленно отдаст.
Расскажи на том берегу, что сегодняшний день, вторую половину, Николай жил у меня. Обедали вместе (мой чай, его котлеты и пирог, которым снабдили его на уроке), потом был Константинов и Таня. Зажигали елочку. Было хорошо. Потом он чертил свои чертежи, потом отдыхал у меня на диване, сейчас только 11 ч<асов> 30 минут ушел. Ему осталась только одна репетиция, нетрудная, 17-го. Все время теперь у них идет на походы и обучение, как обучить солдат. Описывал, как красива зимняя природа за городом в ночных походах при свете прожектора. На этой неделе два ночных похода. Морозы стали мягче, и походами Николя не тяготится, если только не посылают на разведки по пояс в снег. За неприбранную тужурку на него наложили три наряда и лишения отпуска, но фельдфебель заступился, сказал, что это образцовый юнкер, и кару сняли.
Лисик, почему не звонят из Марьиной Рощи? Целую тебя. Будь здорова. Отдыхай.
12 января
Наш мирный разговор прервался приходом Вавочки. Оказалось, что Николай Григорьевич был голоден, как может быть голоден юнкер, отпущенный в отпуск к сестре за благонравие, но от пищи материальной он отказывался, довольствовался пищей духовной.
После ужина мы втроем пошли к Ильинским. Олечка уже встала после операции, жалуется, что ее забинтованная голова все еще кружится. Ее брат Игорь — enfant terrible[216]. Николай Григорьевич говорит, что он очень талантлив, и если будет работать, как Пушкин, то его одаренность выведет его из дебрей «свободного воспитания» (кажется, у Свентицкой[217]).
Ночевала у Вавочки.
Машенька Полиевктова[218] выходит замуж за норвежца Томаса Кристенсен. Вот и улетит в Норвегию одна из моих подруг по «Кружку Радости».
13 января
Машенька Полиевктова приехала вечером. В пламенной шелковой кофточке, вся изменившаяся и красивая, Томас увезет ее на год в фьорды, потом в Христианию[219]. На фьордах 6 недель не заходит солнце. Когда придет зима, они уедут оттуда, Маша «не хочет без солнца» (и вся улыбнулась). Он студент в Христиании. Его диссертация о русской литературе. Машенька и он будут работать вместе. Пригодится и реферат Маши о Тютчеве, который она читала нам в «Кружке Радости». Все, что говорит и делает Маша, восхищает его. Маша сердится: «Что же так — все хорошо — без разбора?». Они знакомы два месяца. Первая встреча была на лекции Льва Исааковича Шестова «О Вячеславе Великолепном» (Вячеславе Иванове, поэте, и его стихах)[220].
Маша рассказывала, как они объявляли родным о своем решении жениться. К матери его — Китти Кристенсен (теперь Екатерине Федоровне Киселевой) явились в 11 часов вечера, когда она легла уже спать, и, не дав ей одеться, все ей рассказали. Она сказала, что ждала этого. «А мы очень удивились, почему она догадалась, мы ведь сами не знали».
Татьяна Алексеевна[221], мать Маши, ничего не могла понять, как они не рассказывали ей.
«Мама, я выхожу замуж за Томаса». — «Ничего не понимаю». Потом вдруг начала объяснять норвежцу, что у них, лютеран, это просто, по-граждански, а у нас, у православных, это же брак, таинство, и т. д. и что развод — это трудное, сложное и тяжелое дело. Томас сначала не понял «развод», потом очень обиделся, что заговорили о разводе еще до их свадьбы, и ничего тоже не мог понять: «Мы оба — замуж выходим!» Кое-как сговорились: «У нас, когда женятся, это… это муж и жена, а не развод».
Вера Алексеевна (Зайцева, жена писателя Бориса Зайцева, сестра матери Машеньки) услышала об этом от старших. Встретила Томаса и Машу на улице, и стала его целовать, и быстро говорить.
«Вы должны быть, конечно, счастливы. Вы не могли рассчитывать, Маша такая чудная!» — и жала его «две руки», и еще поцеловала его. Когда они расстались, Томас совершенно серьезно сказал Маше:
— Твоя тетушка, должно быть, очень русская.
А тете Саше Андреевой[222], старушке, они объявили так. Вошли к ней трое: Маша, Томас и один из братьев Бруни