Мерцание - страница 26
«Знаешь, Хезуту, за эти годы я очень устала, ты почти не даешь мне голоса, режешь, как мясник, одних подонков. Если я умру, то пусть так, во время песни. Как ценитель красоты ты уж меня должен понять».
«Бесполезно», — понял Хезуту. Уболтать не получится. Ощутив спиной тепло костра, Хезуту обогнул его по дуге, споткнулся о какой-то предмет, чуть не упал.
Предметом оказался арбалет, заботливо оставленный аристократкой до лучших времен. Хезуту рассудил по направленному на него хтоническому взгляду королевы роя, что лучшие времена уже настали, и арбалет не пригодился. Ловко перехватив оружие, врач продолжил пятиться. Взведенная тетива оказалась готова к немедленному исполнению своего предназначения. Хезуту прицелился. Всего один выстрел… С большой вероятностью после устранения Фран светлячки набросятся на рвиидов. В Ночном Лесу они стремились именно к огромным существам с похожей энергией. Сейчас он нажмет на курок, свистящий болт прошьёт Фран, и все закончится…
Однако крыс медлил. Вихрь огоньков подданных королевы походил на танец галактик вокруг черной дыры, слишком красивое зрелище. Смертельное и прекрасное. Много лет назад оказавшись перед пантерой, крыс скорее предпочёл бы умереть, чем ранить это существо. Пойти против хаоса означает пойти против своего истинного я. Стрела, ранившая зверя, вдребезги разнесет ощущение подлинности своего существования. Нет, Хезуту никогда бы не стал стрелять в красоту. Однако его спина уже коснулась поверхности фургона. Королева миновала костер, следом ковыляли рвииды.
Выругавшись, крыс сиганул наверх, на стенку фургона, чудом не провалившись к остаткам вампира. Глядя сверху вниз на приближающуюся смерть, он поморщился. А затем вдруг размахнулся и зашвырнул арбалетом прямо в сияющую аристократку.
— Приди уже в себя, дура! — крикнул он вслед летящему оружию.
Арбалет летел медленно, будто во сне. Маленький крыс не обладал навыком метания предметов, помогла гравитация и удача. Стрелковое оружие совершило кульбит в воздухе и, ударив Фран по рукам, упало в траву. Этого оказалось достаточно. Скальпель выпала из ладони, разъединяясь с голосовой слезинкой. Песня смолкла. Фран, окруженная тающим ореолом остаточного свечения, покачнулась и, рефлекторно ухватившись за ближайшее дерево, ошеломленно осела на сырую болотную землю. Мгновение тишины… И все окончательно вышло из-под контроля.
Как и предполагал Хезуту, после ослабления направляющей воли огоньки устремились к рвиидам.
Крепкая хитиновая броня не могла не иметь небольшие изъяны между пластинами. Жучиные глаза бросили последний взгляд на сверкающий мир, несущий боль и темноту. В набитых огоньками глазницах захрустели. Рвииды понеслись в разные стороны. Один из жуков ворвался в костер, подминая его брюхом. Светлячки нестерпимо жалили, вгрызаясь в душу и плоть. Болото мерцало.
Хезуту спрыгнул с фургона к осевшей наземь Фран. Подобрал Скальпель, слезинку и арбалет.
Первый рвииды, добравшись до трясины с грохотом провалился. Сложно было поверить, что еще мгновение назад жук с такой легкостью держался на поверхности. Вероятно, силы оставили его — или болото просто не терпело слабости…
Второй рвиид упал прямо на дороге. Его массивная туша продолжала мерцать, будто наполненный свечами исполинский фонарь причудливый формы.
«Я жало королевы… А ты просто грызун. Испортил мое вознесение. Не прощу», — прозвучало в голове у врача.
«Да сколько угодно», — ответил он Скальпель.
— Фран, ты как? — Хезуту наклонился к аристократке. — Вот, возьми, это твой арбалет. Вспоминаешь?
«Она наконец нашла свое предназначение, как и я. Ты должен был покориться красоте, в которую веришь. Ты должен был умереть».
Аристократка покорно приняла арбалет, но ее взгляд оставался далеким и отрешенным.
«Слушай, крыса», — обратился Хезуту к костяной спутнице. — «Ты все ноешь и ноешь. А представь на секунду, что я был бы обычным лугодэном, а ты — обычной крысой. Мы бы жили в общине, совершали подлости. Вся эта родовая мерзость, традиции и беспросветная серость. Было бы лучше?».
«Убеждаешь мертвую крысу в правильности своих решений. Как же ты жалок. Тебе ли не знать, что мысли о том, что «было бы» — пустая уловка. Важно лишь то, что есть. Ее кровь в сочетании с духом насекомого — лучшее наше творение. Мы должны были в нем раствориться».