Мерцание - страница 3
— Ладно, — согласилась аристократка, понимая, что спорить с психом бесполезно. — Сейчас я еще раз ее позову, и мы вместе разберемся…
Франческа толкнула дверь, но та не поддалась. Она толкнула сильнее — безрезультатно.
— Эй, там, что у вас случилось?! — крикнула она вознице. — Дверь не открывается!
— О боги! — прошипел вампир. — Какие же вы все беспомощные. Давай помогу.
Он приблизился к Фран, но вдруг отпрянул и по-идиотски замотал головой.
— Это что, кровь? — спросил он медленно, будто нараспев.
— Да, Аластер, кровь, я слегка порезалась. Только не говори, что в тебе внезапно отцовская жажда проснулась, — Франческа знала вампира не первый год. Будучи полукровкой, он вполне мог совмещать кровавые трапезы с более заурядной пищей. И тоскливая жажда его не донимала.
Аластер сделал несколько шагов назад и молча уставился на аристократку. Снаружи донеслось испуганное ржание. Фургон покачнулся, да так, что Фран чуть не упала. Послышался звон разбитого стекла.
— Да что там происходит! — воскликнула Фран и, забыв про вампира, начала неистово барабанить в деревянную дверцу.
— Это ты во всем виновата, — чуть слышно произнес Аластер.
— Эй, Йин! Иди сюда! — позвала девочка, правившая лошадьми грузового фургона.
— Не кричи, Элиж, — тихо проговорила Йингати, свесившись с крыши. — Что случилось?
— Аластер окончательно свихнулся, сказал, что твои колья его сгубить надумали.
— Какие еще колья? — не поняла Йингати.
— Ну, он так твои инструменты называет…
После камлания мысли шаманки плохо выстраивались в логическую цепочку.
— Инструменты ожили? Но они же и так живые…
— Ну, раньше они молчали, а теперь заговорили, — сказала девочка. — Во всяком случае, Аластер так утверждает. А мне не проверить, у меня же лошади.
Йингати относилась к вампирам с сочувствием, считая их смертельно больными существами. Парадокс вечной жизни, навсегда застывшее сердце. Они не способны слышать пульс мира и воспринимать настоящие. Все, что у них осталось — это воспоминания о том, кем они были, пока сердце еще билось.
Шаманка ловко соскочила с крыши и в три прыжка оказалась у грузового фургона.
— Быстро ты, — присвистнула девочка. — Залезай.
Забравшись на козлы, Йингати замерла и прислушалась. Скрип колес, цокот копыт — и больше ничего.
— Ну что, полезешь внутрь? — спросила Элиж. — Или, если хочешь, я слазаю, только ты поводья подержи…
— Я бы лучше мгновение подержала… Но оно, увы, миновало, — проговорила Йин.
— Вечно ты говоришь загадками, — обиделась девочка. — Кстати, всегда хотела спросить: духи, которых ты слышишь — они путешествуют вместе с тобой или говорят издалека?
— Их слова звучат раньше голоса, — объяснила шаманка.
— Типа как гром и молния? — присвистнула Элиж. — Сперва сверкнет, потом загремит?
— Примерно так.
— Ух ты, здорово, — воскликнула девочка. — Скажи, а ты язык деревьев понимаешь?
— Элиж, — вздохнула Йин. — Ты можешь немного помолчать? Я пытаюсь слушать…
— Конечно, сейчас смолкну, — сказала Элиж. — Ну скажи, понимаешь или нет?
— Ну, это сложно объяснить. В языке деревьев есть, по большому счету, только «да» и «нет», но у этих «да» и «нет» есть множество форм, дополненных рисунком ветвей, которые почти невозможно перевести на всеобщий язык.
— А я слышала, что шаманы и друиды могут подолгу беседовать с деревьями.
— Ну да, — неохотно ответила Йингати. — Есть такое. Но эти беседы проходят не напрямую, а через духов-посредников. Они как бы связывают собой смысловые пробелы между шаманом и деревом, насколько это вообще возможно…
— Понятно. Связь, значит, — тихо пробормотала Элиж. — А как же твои инструменты разговаривают?
— Они не разговаривают, а звучат, — вздохнула шаманка. — Как и любая гармония, обращенная в звук.
— А Аластер говорит, что они разговаривают… Почему он их так ненавидит?
— Потому что вампиры мертвы, их сердце не бьётся, и гармония их жизни завершена, — прошипела Йин. — Они живут памятью, а все новое их пугает или вызывает раздражение…
— Да, не хотела бы быть вампиром, — сказала Элиж. — Мне все новое интересно. Кстати, если мы об этом заговорили, можно я слазаю внутрь, а ты поводья подержишь…