Мертвые книги в московском тайнике. Документальная история библиотеки Ивана Грозного - страница 38

Тем временем шли подготовительные земляные работы в Кремле для сооружения книжного сейфа. Работы вел любимый ученик Аристотеля («подмастерье, Петрушею зовут»), молодой Петр Антонио Солари, будущий преемник «гения Ренессанса».

Весь первый год пребывания на гастролях Аристотель метался по Московии по личным и научным делам; в Москве он пробыл всего два месяца с небольшим. Он вообще не торопился с Успенским собором', На первом плане у него стоял подземный книжный сейф для византийской книжной «поклажи». [...]

ПО-НОВОМУ.Наконец, в конце 1475 г. Аристотель вплотную приступил к будням своей исторической миссии в Москве, к сооружению дивного средневекового замка в глуши Московского Залесья, Прежде всего он сверил свой венецианский план замка, набросанный им наобум, по рассказам митрополита Исидора, некогда бежавшего из Москвы от гонений за принятие флорентийской унии, с подлинной топографией Кремля, бывшего теперь перед ним воочию, и внес необходимые поправки. Пока шли своим порядком неотложные работы по сооружению подземного Кремля, Аристотель приступил к постройке по-новому Успенского собора.

71

Прежде всего, руины собора предстояло начисто снести.

Давно тому назад, в дни Ивана Калиты, на месте нынешнего ветерана Ренессанса стояла жалкая деревянная церквушка, уступившая с течением времени место каменному храму. Стройка последнего началась в год приезда в Москву Софьи Палеолог и длилась три года. Когда уже казалось — вот-вот конец, собор неожиданно рухнул, устояла одна стена. Причина — «земля стукну» — землетрясение. Снести руины — встала перед Аристотелем первая и неотложная задача. Работы по сносу руин тянулись 14 месяцев. Наконец, 12 мая 1476 г, приступлено было к закладке нового храма.

В том же 1476 г. Аристотель отправил письмо герцогу Миланскому, в котором афишировал постройку собора, но ни слова о подземном Кремле: эти работы были строжайше засекречены […] Постройка собора была Аристотелю и его хозяевам как нельзя более на руку: она отвлекала внимание окружающих от грандиозных засекреченных работ по подземному Кремлю, с его звездой первой величины — книжным сейфом.

ХИТРОСТИ ЗОДЧЕГО.Аристотель взглянул на руины собора и «храма похвали гладкость», Присмотревшись ближе — «известь не клеевита, да и камень не тверд»,— авторитетно сказал. Торчала еще старая стена: велел и ее, и все долой. Летописец подметил это: и не подумал зодчий «приделывати северной стены и полати, но изнова зача делати»(9).

Но прежде, чем «зача делати», «мастер муроль» предусмотрительно построил кирпичный завод и наладил выжигание извести. Глину для завода он нашел близ Андроньева монастыря, а известь стал выжигать в неолитических пещерных городах на реке Пахре, в селах Киселихе и Камкине. Экономя время и пространство, тотчас за Андроньевым монастырем и «кирпичную печь доспе [...] в Калитникове, в чем ожигати и как делати, нашего рускаго кирпича уже да продолговатые и тверже: егде его ломать, тогда в воду размачивают» (10)

Известь Аристотель изготовлял, с точки зрения москвичей, также по-новому; «Известь же густо мотыками повеле мешати и яко наутрие же засохнет, то ножем не мочи расколупити. Известь же как тесто густое растворяше, а мазаша лопатками железными; вместо бута велел камень ровны внутри (стен.— И, С,) класти повеле»(11). Вместо обычных дубовых мочек велел «все железо сковав положи[ти]».

Для сноса руин придумал нечто такое, чем снова удивил москвичей и летописцев; им было чудно видеть «барана», «Баран» — таран. «Три древа поставя и конци их верхние совокупив в едино и брус дубов обвесив на ужищи посреди

72

и поперек и конец его обручем железным скова и раскачиваючи разби»(12). Баран на Западе был в большом ходу. Там он обыкновенно примешивался между целым рядом бревен, но Аристотель укрепил его между тремя только бревнами, связанными вместе у верхних концов, которые, таким образом, составили треножник, а привешенный баран без перестановки был направляем на все стороны. К вершине треножника на цепи, или ужище, привешено было бревно, или баран. Конец барана окован был железным обручем, и, сверх того, самая конечность его была также окована еще особой железною шапкою. Раскачивая привешенное бревно взад и вперед, ударяли им в стены и легко разбивали и разрушали их.