Меткая стрела - страница 3

Парень так и сделал. Они снова заколотили ящик, оттолкнули его на середину реки, уселись верхом на сивого быка и поехали.

– Ты кто такой? – спросила парня Наран-Сэсэг. – Что делаешь, как живешь?

– Пасу овец и коз богача… Выкапываю в степи сладкие корни, сарану, тем и живу.

Скоро они доехали до бедной юрты пастуха. Наран-Сэсэг сразу же принялась хозяйничать – все вымыла, вычистила, прибрала.

А послушники-хувараки все сидели на берегу, ждали, когда приплывет деревянный ящик. Наконец увидели – плывет. Бросились в воду, вытащили на берег, осторожно принесли в дом ламы и поставили перед бурханом.

Вошел лама, строго спросил:

– Бережно несли? Не поломали ящик? Не открывали?

– Что вы, ламбагай{3}, – поклонились послушники. – Все сделали, как вы приказывали.

– Ну, мои верные ученики, – проговорил лама. – Теперь можете идти отдыхать. Приходите завтра… – Он ласково поглядел на ящик и потер руки от удовольствия.

Только ученики ушли, лама кинулся к ящику. Он отдирал тугую крышку, обливался потом и шептал о своей любви к красавице Наран-Сэсэг. Наконец открыл.

Выскочила из ящика огромная рыжая собака и вцепилась ему в горло.

Когда на второй день вернулись послушники-хувараки, они не нашли ни одной косточки ламы…

Пастух же в своей бедной юрте не сводил глаз с красавицы жены Наран-Сэсэг, не мог на нее насмотреться. Жили они дружно, счастливо.

Но вот Наран-Сэсэг узнала, что ее разыскивает чужеземный хан – он давно хотел взять ее в жены. Наран-Сэсэг заплакала:

– Что будем делать, кто нас защитит от свирепого хана? У тебя нет ничего, кроме палки, и у меня ничего, кроме иголки. Разлучит нас проклятый хан. – Она протянула мужу золотое колечко с голубым камнем. – На, носи… Хан меня увезет, а ты дашь знать о себе этим колечком.

Через несколько дней приехали незнакомые люди с оружием и насильно увезли плачущую Наран-Сэсэг…

Погрустил, погоревал молодой пастух и отправился искать любимую жену. Целый год он ходил по лесам и степям, измучился, одежда превратилась в лохмотья.

Однажды встретился ему такой же оборванный старик-табунщик.

Старик выслушал печальную историю молодого парня и сказал:

– Э, парень, на какое трудное дело ты решился… Ни один бедняк не ступал ногой на ханский двор. Я-то знаю. Я ведь табунщик этого хана. Нет, не встретишься ты со своей женой, стража не пустит. Если только через кого-нибудь дать ей знак, что ты близко, тогда, может быть, увидишься с ней.

Пастух снял с пальца колечко, протянул старику:

– Отец, передай моей жене это кольцо. Она поймет.

Старик табунщик погнал табун к стойбищу еще до наступления темноты. Неподалеку от ханского дворца ему встретилась красивая молодая женщина. Старик сразу догадался, что это Наран-Сэсэг, и, будто невзначай, вынул из кисета золотое колечко с голубым камнем. Наран-Сэсэг увидела, воскликнула:

– Ах, дедушка, какое красивое колечко!

– Возьми, если нравится, – предложил старик.

Наран-Сэсэг узнала свое колечко.

– Откуда оно у вас, дедушка? – спросила она старика, прижимая к сердцу свои белые руки.

– Парень один дал… Сказал, что если найдется хозяйка колечка, пусть скажет, он придет.

– Дедушка, – со слезами проговорила Наран-Сэсэг. – Это мое колечко, его вам дал мой муж. Пусть он оденется нищим и утром подойдет к моему окну.

И она дала старику несколько золотых монет.

Старик обо всем рассказал молодому парню – мужу красивой Наран-Сэсэг.

Тот и плакал, и смеялся от радости. Утром он отправился к ханскому двору.

Наран-Сэсэг подошла к окну, сказала нелюбимому хану:

– Под нашим окном стоит какой-то человек…

Хан посмотрел, поморщился:

– Фу, какой оборванный, грязный. Сейчас скажу, чтобы его прогнали.

– Так нельзя, – воспротивилась молодая женщина. – Есть же старый обычай: никогда не обижать нищего. Надо накормить его. Или ты жалеешь кусок мяса и глоток чаю?

Хан неохотно согласился:

– Ладно, пусть будет по-твоему. Позови его.

Наран-Сэсэг так и сделала. Парень вошел, поздоровался, сел у двери.

Ханша принялась угощать его, ласково заговорила. Хан, чтобы не видеть этого, вышел в другую комнату и вернулся только тогда, когда нищий ушел.

– Ты за целый год не поговорила со мной столько, сколько с этим оборванцем, – обиженно произнес хан. – Что тебе в нем понравилось?