Мифологические поэмы - страница 39
(чует его четверня, что возница на собственных крыльях[367]
в воздухе реет), то вновь к голубкам спускается, чтобы
170 шествие их завершить колчаном[368], стрелами полным.
Скифскими льдами еще не успела покрыться Колхида,
все ж под созвездием Аркта свирепствует зимняя стужа[369]...
........................................................крылоносец отважный,
и с приближеньем Амура светлеют печальные страны
175 (коль появился здесь бог), и вся разбегается вскоре
мрачных гряда облаков[370]: Огненосец дожди прекращает.
Колхов безбожных страна и храм кровожадной Дианы
видны ему: там как раз по приказу Эета тирана,
словно быка, волокут на расправу красавца Язона;
180 следом — Медея, мечом обнаженным играя, злодейка,
слуг подгоняет; вот в храм все вошли, к алтарю приближаясь.
Вместе, однако, туда воришкой пробрался влюбленных
радостный бог, и звенят, в колчане сшибаяся, стрелы.
Диким восторгом охвачена жрица Медея, ликует,
185 мнится ей, чистой Дианы грохочут под куполом храма[371]
стрелы, как будто обет был услышан богиней заране,
прежде чем речью он стал, и вот молится ей, преклоняясь:
"Это мне знак, — говорит. — Тобою, Трехликой, Диана[372], —
ты ж Прозерпина, Луна — владычица мира — клянусь я
190 (ибо в трех царствах царишь: как Цинтия, небом ты правишь,
ты и земная охотница, мрак тебе Дита послушен;
время ты делишь свое между царствами и меж путями):
мне благосклонно внимаешь. Готова тебе в храме жертва,
гладью прибита морской". Говоря так, жестокая дева
195 вкруг алтаря со священной мукой[373] обходит; со стоном
старая нянька-прислужница следует в страхе, но все же
навзничь улечься велит обреченному, шею подставив.
На спину перевернувшись, случайно Язон чужестранец
вверх поглядев, увидал, что мальчик летает под крышей,
200 шлет он Язону привет. И юноша молится богу
шепотом робким[374]: "Амур, почитаемый в мире повсюду,
бог-благодетель, коль небо, земля, все, что дарит природа,
знают победы твои, если вправду к пролитию крови
ты непричастен и к смерти, а жертвы приемлешь цветами,
205 храмы ж твои украшают брачных венков вереницы,
девичьей крови стыдливой только им и довольно, —
мне избавление дай[375]! Ибо в жертву я здесь предназначен,
ждет моей крови алтарь, — о если б в живых мне остаться!"
Слышит владыка огня[376] (он шепот улавливать может);
210 с радостным смехом в ответ: "Прекрасный моряк, понапрасну
ты испугался: ты жив, и судьбы к тебе благосклонны;
ждет тебя царская власть, руном золотым завладеешь,
жрица Медея дана тебе будет супругой законной.
Лишь обо мне не забудь[377], не гордись судьбою счастливой,
215 в море не вздумай опять моряком ты пускаться отважным".
Так отвечает Амур, а дева уже воздымает
руку, свой меч обнажив. Плененный Язон восклицает:
"Мне помоги, Купидон, помоги мне, Венера благая!
Вот уж Медея меня поражает, лежу пораженный".
220 Бог между тем тетиву напрягает на звонком оружье,
огненным луком своим посылает разящие стрелы;
с легким срываются свистом: охвачено пламенем сердце[378],
грудь полыхает, глаза у Медеи блуждают, вздыхает,
и в ослабевшей руке дрожит роковое железо.
225 Нянька дивится, узрев: "Дитя, отчего ты робеешь?
Смело удар наноси! Исторгни нутро, и пусть печень
долю его подтвердит! Заколебалась Медея?
Гибнем мы, если в бездействии жрица застыла Дианы,
бледность на лике смешалась с румянцем, глаза не искрятся,
230 ярости нет, не скрежещет в шепоте злобном зубами[379].
Что же удар нанести ты медлишь, как будто виновна?
Нет, в том не будет вины, хоть трижды убьешь. Так откуда
в голову эти удары и руки поникшие, вздохи,
пальцы зачем теребят, безоружные, жреческий пояс?
235 Или лежащий пират — маг персидский и жертву мешает
шепотом робким свершить, святотатец, привычной Диане?"[380]
Молвит и меч укрепляет в длани безвольной старуха
жрицы Медеи. И вновь в страхе Язон восклицает:
"Жертвою здесь я умру: мне гибелью меч угрожает!"
240 Снова крылатый Амур улыбнулся и снова направил
В сердце пылающей девы стрелу, устраняя сомненья.
Жаром священным меж тем повторно сраженная жрица
вся занялась. Говорит: "Недостойна жертва богини:
шею не так повернул, весь дрожит, ослабели в нем члены