Мифологические поэмы - страница 41
,
ярость смиряет царя своей примечательной речью:
"Так уж сознаньем твоим овладела ненужная святость?
Так свою любишь ты дочь, что мечом покарать ее хочешь?
Чем бесноваться, ты б ждал появления внуков желанных,
325 бремя девичества[404] больше не может выдерживать жрица;
страстью Диана сама воспылала однажды, супругом
выбрав себе пастуха[405]". Вот так ему Либер промолвил.
Сердце смягчилось царя, Медею простил он и тотчас
дочери выбор признал и любовь похвалы удостоил.
330 Так и Ахилл[406] заслужил примирение с тестем, открывшись,
так их простил Ликомед, дождался рождения внука;
Пирра на лоно приял[407], в заботе растил и под Трою,
грех Ахиллеса забыв, отправил для славы грядущей.
Так и оттаявший скиф, отцовской любовью смягченный,
335 зятя велит привести ко двору вместе с дочерью милой,
страх приказав отложить. Дворец украшается лавром,
отчего дома врата венчают святые гирлянды[408].
В спальный вступают чертог[409] новобрачные, радости полон,
юный ликует жених, в Венерином войске — Медея.
340 Феб уж четырежды круг между тем совершил свой годичный,
двух сыновей родила Медея супругу Язону;
ночью однако не спит он на ложе и громко вздыхает,
стоны его не укрылись от слуха колдуньи. "Какую
хитрость ты, ловкий, придумал? Кто любит, того не обманешь[410].
345 Бодрствуя рядом с тобой, узнала, что в сердце, мне близком,
снова готовишь обман, снова мыслью летучею что-то
ты замышляешь негодное. Тайны небес мне доступны —
будет ли голод иль мор, готовятся ль воины, иль ливни
хлынут внезапно, иль небо зардеется пламенем ярким, —
350 что же, поверил Язон, что обманом возьмет он Медею?"
Тут Эзонид объяснил, какая забота[411] тревожит
душу его: и руна не добыл, и столь долго не знают
спутники, что уж давно друг их царствует, коего мертвым,
верно, считают родители, сына потерю оплакав.
355 "Я повидать бы хотел своих близких и снова вернуться
в брачный, царица, чертог, пеласгам[412] сначала поведав,
что за жена мне судьбою дана". Тут Медея супругу:
"Вместе поеду с тобой, руно ж золотое достанем:
втайне от стража-дракона сумею я это исполнить".
360 Молвила; с брачной постели сорвалась в молчании ночи[413].
Звезды, созвездья призвав, велит, чтобы Сон непробудный
к роще заветной пошел, к руну и к святилищу Марса.
Змей сном огромный объят; руно похищает Медея,
мужу его отдает и вместе скрываются оба;
365 брата сражает она[414], и каждый уносит младенца.
Прибыли в Фивы[415]; руно отдается царю золотое.
Чуду дивится Креонт, восхваляет Язона-пирата:
столько земель и морей обошел и счастливо вернулся.
Дочь росла у царя, собою прекрасная Главка,
370 было пора по годам с девичеством ей расставаться[416];
только завидела юношу, пламенем вся загорелась,
хвалит его красоту и желает иметь своим мужем,
хоть он женат на другой. До царя доходит известье.
Молвит правитель фиванский: "Если согласен Юпитер[417],
375 Лахесис если велит и судьба, промедленья не будет.
Пусть и позорно желанье, — его да одобрит Фортуна
и в продолженье веков оправдает потомство Креонта.
Дочери будет руно приданым к дню свадьбы златое".
Кончил старик, и его решенье собщают Язону;
380 выбранный благодарит. Тиран безрассудный, преступный
всюду по царству приказ рассылает, вождей приглашает,
чтобы на свадьбу пришли. Готовится праздник. Медея
сведала про злодеянье и тотчас поверила вести:
знала давно и сама, что супруг ее неблагодарен.
385 За день до свадьбы, скорбя и видя, как двор и палаты
царские бурно кипят, как праздник готовят великий,
как присылают цари, приглашенные к свадьбе, подарки,
в бешенстве диком Медея течение звезд наблюдает
и за луною следит; и вот уже круг завершает
390 Цинтия, в светлых прыжках обогнавшая встречные звезды[418].
Тотчас водою себя окропила колхидянка. Дымом
чистой пылающей серы жрица себя окурила[419],
в поле, где сотни гробниц[420], нашла потаенное место;
долу глаза опустила[421] и в замысле страшном призналась.
395 Руки высоко воздев, так Луне она молится громко[422]:
"Первая в сонме светил, украшенье блестящих созвездий,
звездного неба почетная гостья, противница мрака,
сводов ночных ты царица трехликая[423]; мыслей, покрытых
тьмою, моих, госпожа! Обитаешь в краю самом светлом