Милосердие весны - страница 3
И убежал —
я верен слову.
…Пасутся овцы на лугу,
Как баржи, стельные коровы.
Не узнаю себя я сам:
Повсюду слышится мне море.
Я уношу тоску в леса,
Где догорают тихо зори.
Я знаю:
Трактор за холмом
Урчит.
А чудится мне —
катер.
И с каждым днем мрачнеет дом,
И мелким кажется фарватер.
«Живешь, как все…»
Живешь, как все,
И вдруг накатит,
Что свету белому не рад.
И улыбаешься некстати,
И слово молвишь невпопад.
Тебе друзья —
одна морока,
Ну а родия —
тоска сама.
И солнце спряталось до срока
В дымы за длинные дома.
А ночь глухая, как подполье,
И месяц вовсе окривел…
Крест-накрест опоясан болью,
Живешь как будто не у дел.
Уеду,
Где простора вволю,
И небо —
плавай, как во сне.
Где можно прислониться болью
К любой березе и сосне.
ПРЕДОСЕННЕЕ
Застыли низины и взгорки,
Печаль вековую храня.
Закончились сроки уборки,
Щетинится в поле стерня.
Прислушались чутко осины,
На цыпочки встала лоза,
У елок сутулятся спины
И спрятаны в гуще глаза.
В чащобе осталась прохлада
И в полдень таится в тени,
Как будто засела в засаду
С ножом на погожие дни.
И вдруг тишину потревожит
Крикливых скворцов перелет.
Морозец пройдется по коже
И к сердцу надолго прильнет.
«Неужели горки укатали?…»
Неужели горки укатали?
Я забыл и думать о любви.
Не манят неведомые дали,
Не волнуют сердце соловьи.
Не пойму я:
Надломилось что-то,
Оборвался песенный мотив?
Надоела добрая работа
Или стал я попросту ленив?
Норовлю туда,
Где есть моторы.
Мне жирок не в тягость на боках.
Не махну без рассужденья в гору,
Мыслю так:
Отбегал в дураках.
В каждом деле рациоприкидка,
Как давнишний плащ, —
Мне по плечу…
Нет, не ожидал, что под микитки
Без предупрежденья получу.
Стоит ей взглянуть
Иль мимоходом
О своем капризе намекнуть…
Я не замечаю непогоды,
Для меня любой не в гору путь.
Рассужденья полетели к черту,
Я шагаю,
ворот распахнув.
И во мне шевелятся аорты,
Ледяного воздуха хлебнув.
ВДВОЕМ
Твоя голубая улыбка
На миг озарила меня.
И стало болото не зыбко,
И вспыхнули вновь зеленя.
Иду не холодной отавой —
Ступаю июньской травой.
И месяц с улыбкой лукавой
Плывет над моей головой.
Услужливо высветил дали,
Откуда с тобою пришли,
Чтоб все-таки мы угадали,
Забытую стежку нашли.
Петляет она между сосен,
Теряется вовсе в кустах…
Неужто ядреная осень
Легла серебром на листах?
И ветры играют, лютуя…
Да как же я жил, не любя?!
Готов на расплату, любую,
Готов за тебя и себя.
ЧУТЬ-ЧУТЬ
О это тонкое чуть-чуть —
Души моей отдохновенье.
И я могу легко вздохнуть,
В свое поверив воскресенье.
Дозволено плеча чуть-чуть
Коснуться в мягком полусвете.
Сумел я грань перешагнуть —
И вот теперь за все в ответе.
Теперь я твой,
А ты — моя.
Открылись взору светотени.
Ведут от песни соловья
К тебе высокие ступени…
Чуть-чуть убавилось росы,
И чуть слабей запахло тмином.
Незримо осень на весы
Кидает клена золотины.
Не огорчайся, не грусти —
Тебе к лицу чуть-чуть печали.
Левада, слышишь, шелестит,
О чем так долго мы молчали.
ЗАПОЗДАЛОЕ ПРИЗНАНИЕ
Узнать однажды
На причале,
Полвека выкинув на кон,
Что и меня когда-то ждали
И кто-то был в меня влюблен.
Волны ленивой бормотанье
Стоять и слушать, как во сне.
И вдруг понять:
Ее признанья
Всегда недоставало мне.
Вздохнуть,
Куснуть себя за локоть
И, на себя же вскинув плеть,
Признанья позднего жестокость
Улыбкой грустною пригреть.
Хлебнув побольше кислорода,
Нырнуть в пучину давних лет.
И, обозрев былого своды,
Понять любви ее секрет.
Пускай признанье как рукою
Снимает давнюю печаль.
Я отрекаюсь от покоя
И снова вглядываюсь в даль.
«Осень. Опустели берега…»
Осень.
Опустели берега.
Волны разворачивают плечи…
Женщина стоит у маяка,
Одиноко провожая вечер.
Голубые теплые глаза
За семью печатями печали:
Кто-то ей худого насказал?
Или чайки сдуру накричали?
Подмывает ближе подойти,
Прикоснуться осторожным славом.
Но никак мне слова не найти
Ей под стать —
Печально-голубого…
И опять я жду вечерний час —
Наша встреча что-нибудь да значит?..
Огненный закат в волне погас.
И звезда не принесла удачи.
Темнота надвинулась стеной,
Утро занималось лиловато…
Я не знал,
Что сделает со мной
Эта непонятная утрата.
«Не сотвори себе кумира…»
«Не сотвори себе кумира…» —