Моей души незримая печаль... - страница 6
миллпметровой автоматной пушки как «втопил» на всю обойму,
только «крабы» застучали по броне.
— Ты что, придурок? — закричал Санек- — Сейчас тебе «летѐха»
объявит «благодарность» с занесением в грудную клетку. А ну,
пошѐл вон!
Когда лейтенант Анатолий Толмачев подбежал к дымящейся БМП,
из люка высунулся Саня и уставшим голосом сказал:
- Толик, все нормально, можешь спать дальше.
Молодой лейтенант, недавно прибывший в Афганистан на замену
старого комвзвода, сначала опешил, а потом выволок оторопевшего
Сашку из машины и собственноручно набил ему морду. Этот
инцидент стал известен в штабе полка. Замполит, подполковник
Лукьянов, опытный и разбирающийся в людях командир, долго не
колебался: Сашка отделался семью днями «губы», а уж лейтенанта
перевели во взвод РММ (ремонтно-механических мастерских).
19
После выполнения задания полк вернулся на старое место
дислокации. Дело приближалось к светлому празднику 9 Мая. После
этого праздника почти половина «дембелей» уходила домой,
оставались только «залѐтчики», «губари» и прочие «неуставники».
И вот на 9 Мая все подразделения построили на плацу.
Санек стоял в первом ряду вместе с Русланом, с хохлом Колей
Книжко и Олегом Хворовым. После нудной и повседневной парадной
речи командира полка началось награждение. Санек ясно услышал
свою фамилию. «Ну, чего встал, иди, раз вызывают», — толкали в
спину. Саша подошѐл, отдал честь и замер в недоумении. Командир
полка достал из большой картонной коробки маленькую красную
коробочку.
- «За мужество и героизм, проявленные в бою с неравными силами
противника, награждался медалью «За отвагу» сержант Семенов».
Последние слова он слышал как во сне. Ватными руками взял
награду, развернулся, промямлил: «Служу Советскому Союзу» — и
пошѐл в строй.
Весь день он был как помешанный, глупо улыбался, так же глупо
отвечал на вопросы и не мог понять одного — за что ему дали
медаль?
Под вечер Олег принѐс из госпиталя от земляка-аптекаря бутылку
спирта. «Медаль нужно обмыть, — важно заявил он, — а то блестеть
не будет». Саня отцепил медаль от колодки и бросил еѐ в кружку.
Олег налил спирт, а в котелке принесли воды. Хотя в тумбочке у
Саньки стояло 10 банок итальянского апельсинового сока, но по
обычаю надо было запивать водой.
— Совсем как на войне, — грустно пошутил Руслан.
Молодѐжь стояла в стороне и смотрела во все глаза не столько на
медаль, сколько на спирт — дефицитная вещь здесь при почти
«сухом» законе. «Почти» объясняется тем, что на «приказ» и
«стодневку» ставили канистру браги. Внезапно Сашка позвал Витьку
Красина, того самого первогодка, что был с ним в машине, и когда
тот нерешительно подошѐл, протянул кружку: «Пей, ведь ты тоже
был там, что струсил, так с кем не бывает!»
Вечер прошѐл на «ура», даже обычного вечернего «построения»
молодых не было. Олег сидел рядом с Саней на кровати, хлопал его
по плечу и говорил, говорил, говорил… О том, что ему в октябре
домой, о том, что молодые медленно начинают борзеть, что офицеры
требуют соблюдения Устава, что всѐ будет зашибись…
20
На утро Саня проснулся от взрыва снаряда где-то очень близко.
«Горим!» — услышал он чей-то крик и, в чем был, выскочил на
улицу. В предрассветной темноте ярким цветком горел клуб. Вокруг
стояли сонные, одетые как попало парни. Потом прибежали офицеры,
но было поздно. Просохшие доски сцены и крыши сгорели как порох,
остались только металлические листы стен, скреплѐнные саманом -
глиной пополам с соломой, как у афганцев. Клуб сгорел за три
минуты, а ещѐ через минуту Санек потерял чувство времени… На то
место, где стоял сержант Семенов, упал ещѐ один PC. Кроме грохота
взрыва, пыли и огня Саня ничего не запомнил.
Очнулся он в госпитале.
— Слава Богу, а то уж думали — не жилец ты, парень.
Над ним склонилось лицо во всем белом.
— Где я? — спросил Саня.
— В госпитале, сынок, в реанимации. Почитай, уже пять дней как
труп лежал.
— А что со мной было?
— Э, да ты ничего не знаешь? Так вот, сынок, подлечат тебя и
домой, в Союз. Потому как отслужил ты своѐ — руки у тебя нет,
милый.
— Какой? — дрожащим голосом спросил Саня.
— Правой, милок. Но ты не переживай, живут люди и без рук и без