Молчание желтого песка. Смерть толкача - страница 71
Пол что-то кричал, стараясь перекрыть шум прибоя. Я споткнулся и полетел вперед, но наткнулся на волну, которая не дала мне упасть. Я сделал глубокий вдох и бросился в воду. Мне удалось перевернуться на спину, и я увидел, как Пол, деревья, плотик и джип исчезают вдалеке со скоростью шести или семи миль в час. Течение было очень сильным, и я надеялся, что оно унесет меня подальше от этого места. Мне было совершенно всё равно, в каком направлении.
Если не чувствуешь рук, утонуть совсем несложно. Я выгнул спину и постарался держаться на плаву, море бушевало и шумело вокруг меня, время от времени какая-нибудь нахальная волна давала мне пощечину.
XXI
Течение уносило меня на север, и чем дальше от берега, тем больше становилась скорость. Вода была теплой, а небо ослепительно ярким, волны нежно поднимали и снова опускали меня вниз. Я неплохо прожил жизнь, и, если быть до конца честным, это не худший способ умереть. Только мне хотелось продлить это ощущение приближающейся смерти, потрогать его, попробовать и осознать, потому что, когда это последнее, что у тебя осталось, стремишься растянуть удовольствие, чтобы понять, что же человек переживает в самом конце — страх или нисходящее него ощущение покоя.
Я медленно и без особых усилий шевелил связанным ногами. Поднял голову, но не увидел берега, где умерла Лиза. Посмотрев на юго-запад, я разглядел очертания города, а потом заметил, что проплываю мимо пляж Гранд Ансе, и сообразил, что нахожусь примерно в двух милях от берега. Когда очередная волна подняла меня на свой гребень, перед моими глазами замелькали веселые разноцветные паруса. Я не знал, как долго пробыл в воде, потому что время от времени впадал в полузабытье.
Солнце стояло высоко; я решил, что, наверное, уже далеко за полдень.
Неожиданно течение поменяло направление. Насколько я понял, меня болтало где-то напротив города, но на достаточно приличном от него расстоянии, так же как и от мыса Салин. Вскоре я уже не видел города, только зеленые холмы, и тогда я понял, что меня отнесло по меньшей мере на три мили от берега.
Я снова впал в забытье, а придя в себя, увидел примерно в миле от себя судно. Я сумел разглядеть, что это трехмачтовый парусник, идущий под парусами. Он мог быть реальностью или плодом моей фантазии. Я понимал, что разумнее считать корабль миражом. Потом я немного подумал и пришел к выводу, что яхта скорее всего вышла из Сент-Джорджеса и что если она направляется к северной части гренадских островов, то сохранит свой курс, пока не выйдет в открытое море.
Я ощущал какую-то отстраненность, словно обдумывал проблему, которая не имеет ко мне ни малейшего отношения. Рук я уже давно не чувствовал, меня медленно поднимали и опускали длинные голубые волны. Я начал сильнее шевелить ногами, чтобы не упустить яхту из вида, и, не отрываясь, смотрел, как пенится вода, разрезаемая её острым носом. Вероятность, что меня заметят, составляла не более одного шанса из десяти тысяч, даже если яхта пройдет всего в пятидесяти ярдах от меня.
Тут меня осенило. На борту яхты обязательно должны быть рыбаки, которые постоянно вглядываются в море, даже когда нет никакой надежды остановиться и заняться рыбалкой. Большие рыбы иногда выскакивают на поверхность, вздымая пену и брызги. Давай, Макги, подними шум. Дай им возможность тебя заметить. Легче сказать, чем сделать. Согнись и разогнись. Подними связанные ноги и опусти их. Повертись в воде так, чтобы поднять побольше брызг, бей посильнее ногами. Уйди по воду и постарайся выпрыгнуть как можно выше. Снова начала кружиться голова, затошнило. Накатила темнота. Однако я услышал шум парусов, заскрипели веревки, раздался пронзительный крик. Затем послышался гул подвесного мотора. Чьи-то руки схватили меня, подняли и положили на что-то твердое; запахло бензином, рыбой, меня вырвало морской водой…
А потом я лежал на большом куске парусины и чувствовал, как пляшет подо мной на волнах судно. Я прищурился, потому что в глаза мне било яркое солнце, и увидел, что вокруг столпились очень милые серьезные лица; звучали нежные, взволнованные девичьи голоса, словно на палубе собрались сирены из всех морских легенд, бриз развевал их длинные волосы, гладкая, покрытая загаром кожа блестела на солнце. Они массировали мои икры, щиколотки, распухшие ступни, плечи, запястья и налитые кровью руки.