Моряк из Гибралтара - страница 19

— И все же,— он лукаво посмотрел на меня,— мне кажется, музыка не может мешать.

— О нет,— сказал я,— не может.

— Вот увидите, вы быстрее привыкнете к музыке, чем к комарам.

— Без сомнения,— ответил я.— Это мелочь по сравнению с тем, что творится в колониях, вновь заговорил я о комарах.

— Вы приехали из колонии?

— Я родился и вырос там.

— Брат моей жены долго жил в Тунисе. Он держал там бакалейную лавку.

Мы немного поговорили о колониях, потом вернулись к комарам. Эта проблема интересовала его.

— Один-единственный комар,— сказал я,— может отравить всю ночь.

— Думаете, об этом не знают в Сарцане? Все они знают. Но в Сарцане нет комаров, и они все время забывают.

— Ведь казалось бы так просто. Один полив ДДТ — и все кончено.

— Они там, в мэрии Сарцаны, ничего не хотят делать.

— Мы ехали через Сарцану. Очень приятный маленький городок.

— Не знаю, насколько он приятный,— сказал он, раздражаясь,— лучше бы они побольше занимались своими делами там, в Сарцане.—Он немного смягчился.— Вы находите, что там красиво? Занятно… Обычно никто так не считает. Единственное, что там хорошо, так снабжение. Каждую неделю мы ходим туда на барже по Магре.

Раз уж я начал, мне пришлось поддержать разговор.

— Большое движение по Магре? — спросил я.

— Достаточное,— ответил он.— Со всей долины привозят сюда персики. На судах персики портятся меньше, чем на поезде или в автомобиле.

— И откуда их привозят?

Он показал пальцем на отдаленную точку противоположного берега:

— Оттуда. Из Виаджеро. И оттуда,— он показал на другую точку другого берега,— из Ла-Специи. Самые лучшие персики везут по реке, а те, которые на конфитюр,— машинами.

Мы поговорили о персиках. Потом вообще о фруктах.

— Я слышал, что ваши фрукты славятся на всю Италию.

— Да, они лучше многих. Но персики из Пьемонта лучше наших. А самое замечательное у нас — это мрамор.

— Молодой человек, о котором я говорил вам, рассказывал мне. Там живет его отец, только я не знаю где.

— В Марина ди Карраре,— сказал он.— Если вы пойдете по пляжу, то через три километра попадете в Марина ди Каррару. Это порт мрамора. Оттуда все время отходят корабли, груженные мрамором.

— Он мне говорил, что здесь, у вас, живет его двоюродный брат: он занимается подводной охотой.

— Да, его двоюродный брат живет здесь, но на другой стороне, не на море, а на реке. Он торговец фруктами. Но их деревня не такая красивая. Вот Марина ди Каррара действительно красива.

— Он должен приехать в субботу. Мы собираемся вместе поохотиться в реке.

— Не понимаю,— сказал он,— в этом году все словно с ума посходили от подводной охоты.

— Если никогда не плавал под водой, то, действительно, невозможно представить себе, как это красиво. Кругом необыкновенные цвета. А под вами и над вами проплывает рыба. Но самое главное — это ощущение удивительного покоя.

— А вы, я вижу, тоже любитель подводной охоты?

— Никогда не пробовал,— ответил я, улыбнувшись,— но собираюсь в субботу, вместе с ним.

Мы помолчали немного, подыскивая темы для разговора. Он снова заговорил о мраморе.

— Когда будете в Марина ди Карраре, то увидите — весь порт забит мрамором, ждет вывоза.

— Он мне не говорил о мраморе. Каррарский мрамор очень дорогой?

— Нет, очень дорогой транспорт. Мрамор тяжелый, но хрупкий. Здесь мрамор недорогой. У нас все похоронены под мраморными плитами.— Мы одновременно улыбнулись, подумав об одном и том же.— Здесь даже раковины на кухне мраморные,— добавил он.

Затем от мрамора мы как-то незаметно перешли к путешествиям. Он никогда не был в Риме, бывал только в Милане, где и видел персики из Пьемонта. Но его жена ездила в Рим. Один раз.

— Специально, чтобы увидеть дуче; так делали многие женщины Италии. Как нам тогда говорили, это действовало как талисман.

Ему нравились французы. Он узнал их еще в 1917 году. Но думал, что французы ненавидят итальянцев.

— Чего только не придумают люди во время войны,— сказал я.

Он согласился со мной.

— Но ведь нас заставили сбрасывать бомбы на нашу северную сестру. Разве это можно забыть?

Видимо, он страдал от каких-то своих воспоминаний. Я перевел беседу на другое.

— А что вы делаете здесь так поздно? Неужели просто гуляете?