Мосты не горят - страница 8

Я вернулась к дому. У двери в сад курил Скат.

— Сеня, не могла бы я… не могли бы вы… вот… записка… к подруге. Адрес…тут, на обороте. Конверта нет.

— Попросите Веру, — терпеливо, как маленькому ребенку, сказал мне Скат.

— Не могу ее нигде найти.

Сеня бросил быстрый взгляд на кипарисовые кущи. Взял у меня листок.

— Ладно, схожу, отправлю из местного отделения.

— Спасибо, — сказала я.

Вернувшись в комнату, я проанализировала мои ощущения за день – итак, мне показалось, что все обитатели дома затаились в ожидании, и за каждым моим шагом внимательно наблюдают. Я задавала себе вопрос: чего ждет Киприянов? Или кого?

ГЛАВА 3

Четыре дня подряд я удостаивалась чести завтракать, обедать и ужинать за одним столом с суровой докторшей Эллой Ивановной. Я вела себя робко, запиналась, задавала вопросы, таращилась. Моя собеседница оказалась врачом высшей категории, а не медсестрой. Действительно, стал бы Киприянов довольствоваться младшим медицинским персоналом? Элла Ивановна смягчилась, узнав, что я простой библиотекарь, консультирую Бориса Ивановича по вопросам… литературы…да, да… и ни на какое особое место в кругу приближенных к умирающему, но еще такому желанному олигархическому телу, не претендую. Элла Ивановна много говорила, в основном жаловалась на то, что Киприянов отказывается ехать лечиться за границу. Внутри нее клокотал протест. Больше всего докторшу беспокоило угасание пациента и его скорейшая кончина. Смерть Киприянова означала отлучение Эллы Ивановны от дома, который еще неизвестно, кому достанется, и возвращение к будням обычного врача на зарплате в местном онкологическом отделении (это, если еще примут обратно).

Я боялась, что к нам присоединяться телохранители Киприянова, но хозяин дома все же соблюдал определенную иерархию. «Шестерки» почти все время проводили в пристройке у въезда на территорию. Жаба с утра появлялся в доме (я старалась не выходить в эти часы из комнаты), заходил на несколько минут к шефу в спальню и уходил с озабоченным видом. Прыгал в машину, за рулем которой был Кошак, и уезжал. Потом вечером в определенное время опять навещал Киприянова. И так каждый день.

Я читала, бродила по саду, стараясь не приближаться к сарайчику для инструментов, и старому крылу. Мне нравилось общаться с Домом. У него были секреты, но, соскучившись по общению с, он готов был мне их раскрыть. Он помнил нас еще с тех пор, когда был камнем, глиной и деревьями, от того его многоголосие иногда меня путало и утомляло.

Киприянов несколько раз справлялся о моем благополучии через Сеню. Я пыталась выяснить, когда начнется моя «работа», но Скат молчал. Только сообщил мне, что отправил письмо. На пятый день, за завтраком, он присоединился к нам в столовой. Разрешил мне на минуту включить телефон и просмотреть входящие звонки и сообщения. Там была эсэмэска от Леры: «не волнуйся. циперус твой жив. работай спокойно. ждем».

— Что такое «циперус»? — спросил Скат, жуя поданную Ларой (еще одной девушкой из прислуги) запеканку.

Он даже не удосужился скрыть то, что копался в моем телефоне и прочитал записку к Лере.

— Это.. такое растение… семейства осоковых, — сказала я. — Очень любит полив.

А еще это наш особый код. Он означает: «Я в опасности. Ничего не предпринимай. Пока справляюсь». Если бы я написала: «Не забудь про удобрения для циперуса», это означало бы, что я в беде, и Лерка принялась бы бить в набат. У нее были адреса и телефоны. Идея была Леркина. Она ею очень гордилась. Таким образом она чувствовала себя причастной… ко мне. Проблема, однако, была в том, что я не очень верила в свое спасение в случае, если моя миссия выйдет из-под контроля. А это, кажется, уже происходило.

— Понятно, — сказал Сеня, не спуская с меня своего хрустального взгляда.

Вечером того же дня я увидела в окно второго этажа, как к парадной двери подъехала машина Киприянова. Из нее вышли Жаба и еще какой-то мужчина. Последнего я рассмотреть не успела – Жаба быстро увлек его в дом. Я спустилась по лестнице на один проем, но ниже идти не решилась, села на ступеньку и прислушивалась. Через пару минут по первому этажу в кабинет Киприянова прошла Лара с подносом, уставленным тарелками с едой. Она вернулась за пустым подносом спустя полчаса. В кабинете кого-то покормили, кого-то голодного – поднос был пуст, а тарелки словно вылизаны. Потом этот кто-то в сопровождении Ската ушел в старое крыло, его провели по первому этажу, через цокольное – к этому времени я была уже там, пряталась в нише с очередной китайской вазой. Опять не успела ничего толком разглядеть.