Моторы заглушили на Эльбе - страница 49

— Мы, Плясухин, — другое дело: лежачих не бьем, — охладил пыл солдата лейтенант Новожилов.

Вечером, в окопах, блиндажах, в палатках проводились беседы на тему «За что мы ненавидим фашизм». Выступили те, кто видел лагерь смерти Майданек, и те, кто потерял на этой войне родных, близких. Зачитывались письма, в которых рассказывалось о зверствах фашистов на нашей территории в период оккупации. Приводились выдержки из опубликованного в это время сообщения Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников, об истреблении гитлеровцами советских военнопленных в «Гросс-лазарете» Славута Каменец-Подольской области.

— Фашистская Германия поработила всю Европу, — говорил в своем выступлении парторг 4-й батареи техник-лейтенант Машнов. — Гитлеровцы решили уничтожить польский народ. Они опустошили страну, разрушили многие города. Здесь рассказывали о лагере смерти Майданек. Он не единственный в Польше, Народы Европы ждут нашего прихода, как погруженная во мрак земля — восхода солнца. Товарищи здесь выражали свою ненависть к фашистскому зверю и желание скорее уничтожить его своими руками. Желание законное. Врага неминуемо настигнет возмездие. Такое время придет, к нему надо готовиться; совершенствовать оборону плацдарма, быть бдительным, изучать технику и оружие, уставы и наставления.

Большое воспитательное значение мы придавали ритуалу вручения правительственных наград.

Вручение орденов — это праздник для воинов. Все видят: ты получаешь орден — знак благодарности Родины за ратный труд! Однако полк построить для этого не всегда удавалось.

— Пошли, Василий Терентьевич, в батареи, — сказал мне командир полка, — там и вручим.

Во 2-й батарее нас встретил докладом комбат Иван Максимович Емельянов, незадолго до этого вернувшийся из госпиталя. В блиндаже собрались офицеры и экипаж командира батареи, Колобов приколол к гимнастерке Емельянова орден Красного Знамени.

— В самый раз отдохнуть вам теперь, Иван Максимович, — заметил я, вслед за командиром полка поздравляя Емельянова с высокой наградой, и протянул ему путевку в армейский дом отдыха на пять дней.

В 1-й батарее командир полка вручил орден Славы III степени старшине И. Сытытову.

— Будем считать, что этот орден — немаловажный для парткомиссии аргумент в вашу пользу, — крепко пожимая старшине руку, сказал Колобов. Он имел в виду поданное Игорем заявление о приеме в партию.

Ордена Отечественной войны I степени удостоился и парторг полка капитан М. П. Пузанов.

Однажды под вечер в мою землянку вихрем ворвался Пузанов и с порога радостно воскликнул:

— Нашлись, товарищ майор! — Он протянул мне распечатанное письмо.

— Кто нашелся?

— Жена и дети! — сияя, ответил парторг. — Живут в деревне под Луцком. Во время оккупации были в партизанском отряде. Когда пришли наши войска, жена написала родным. Те дали мой адрес — и вот.

— Рад, очень рад за тебя, дорогой! — вырвалось у меня. — Поздравляю! Немедленно пиши рапорт об отпуске на десять дней и поезжай к своим. До Люблина на нашей машине, а там поездом. И не забудь от меня передать им привет.

— Спасибо! Доберусь на попутных. А здесь за меня останется член партбюро старший лейтенант Куницкий, — сказал Пузанов и исчез — радостный, возбужденный.

Его настроение передалось и мне. Как-то светлее стало на душе. В который раз подумал: «Чудесный человек Михаил Павлович. Лучшего парторга и не сыскать».

Порой говорят о человеке; «Весь принадлежит людям». Эти слова можно полностью отнести к Пузанову. Умел он отыскать путь к сердцу солдата. Недаром не только коммунисты, но и все в полку считали его «своим парторгом».

Помню, рассказывала Тося, как при ней солдаты говорили о Пузанове. Поводом послужило письмо от родных наводчику орудия сержанту Василию Сухонину. Он долго не получал писем и, понятно, волновался. Узнал об этом парторг, написал родным Сухонина. И вот — радость для сержанта. И не узнал бы Сухонин, кто побеспокоился о нем, да родные сами сообщили в письме. Сухонин рассказал об этом товарищам.

— Для него, Василий, все равны: ты или я — беспартийные — или вот мой тезка — коммунист Михаил Долгушев, — ответил механик-водитель сержант Михаил Шевкунов. — Все мы для него однополчане.