На дне омута - страница 13
— Да не так чтобы очень. Вон там, за полем, холм видите? Обогнуть его надобно, а после уже и реку видно.
Он помахал рукой в озвученном направлении и ускорил шаг, чтобы вновь возглавить движение.
— По крайней мере птичья болезнь — точно вина лесного духа, — шепнул Дьюар.
— Как и наша девочка… Будем надеяться, что хотя бы в одном он не замешан, а то я начинаю чувствовать свою вину за то, что не пришел раньше.
Тихое фырканье Дьюара заглушил накативший шелест колосьев. Подветренная сторона холма открывала чудесный вид на затянутую пеленой тумана широкую низину. Посреди нее поблескивала лента небольшой, но быстрой речки, а на противоположном берегу темнели кроны тесно облепивших ее ив.
— Вон он, старый брод, — указал вперед староста.
Дьюар вгляделся, пытаясь разобрать среди клочков тумана и серебристой воды хоть какие-то ориентиры самого брода, но для него местность казалась абсолютно одинаковой. Он пожал плечами и двинулся вниз.
***
Сверху казалось, что до реки почти рукой подать, но извилистая дорога все не кончалась и не кончалась. Борозды от колес, прежде оставленные гружеными телегами, уже едва просматривались — так сильно они заросли травой.
— Почему тут перестали ездить? — спросил Акила, поравнявшись со старостой. До Дьюара доносились лишь отрывки, скрадываемые ветром.
— Так это… — староста почесал в затылке. — Ниже по реке мост построили, давно уж. На что теперь кому-то вброд ходить?
Оно и понятно, вот только зачем они сами шли теперь этим путем, представлялось крайне смутно. Идея посмотреть, о чем бормотала девчонка, казалась все менее привлекательной по мере того, как деревня оставалась позади, а на линии горизонта вырастали верхушки редкого леса. Пшеничное поле закончилось, уступив место травяному лугу, грубоватый шелест осоки сменил перешептывания колосьев. Теперь местные ускорили шаг, почувствовав приближение к цели, и вскоре даже Дьюар с Акилой заметили, что в одном месте течение реки слабеет под влиянием старой плотины. У берега здесь виднелись обточенные водой плоские камни, в сторону которых и вела проторенная дорога.
— Вот мы и на месте, — махнул рукой староста. И остановился в сторонке вместе со своими молодцами, чтобы дать приезжим возможность осмотреться.
Дьюар взглянул на окрестности и приуныл. Раздражающе-громко стрекотали кузнечики, вдоль берега вальяжно плыла стая уток, громко перекрикивались подросшие птенцы, и ничего, совершенно ничего подозрительного здесь не наблюдалось.
— Похоже, это все-таки не было пророчеством. Как думаешь?
— Может, и не было… Люди добрые, а это что у вас такое? — Акила указал на выцветшую желтую ленту, болтавшуюся на ветке низенького куста.
— Звериная яма! Когда тут переправа была, повадились волки стадо пугать, ягнят воровать, вот мы ям и нарыли. Тут, да вон там подальше еще одна. Ленту с нее, наверное, ветром унесло.
Яма, на совесть закиданная ветками, почти ничем не выделялась с виду, а вторую с некоторого расстояния и вовсе было не заметить, но Акила все же направился в указанную сторону. Чуть отставая, за ним следовал Дьюар. Именно потому, что они шли не торопясь и уже без особой надежды что-либо найти, им удалось услышать раньше, чем увидеть — и тем более раньше, чем провалиться: края ямы поросли желтоватой травой, сверху ее прикрывали такие же сухие ветки, как и первую, а опознавательных знаков над ней не осталось. Но кто-то застонал, и оба мага как по команде остановились.
— Ты слышал?
Дьюар медленно кивнул. Голос доносился слабо, приглушенный толщей земли — а кроме как под землей спрятаться было совершенно негде: в тех чахлых кустиках, что торчали тут и там, не смог бы укрыться человек даже при очень большом старании. Единственным, что еще указывало на местоположение ловушки, были наваленные в стороне от кустов длинные ветки.
Маги подошли к яме с разных сторон, настороженно оглядываясь. Любой хруст ветки под ногами слышался как грохот, заставляющий вздрагивать и замирать. Травник вертел в руках маленькую глиняную склянку с ядом пустынного многонога: не ахти какое оружие, но незащищенную человеческую кожу разъедает в считанные минуты. Если бросить такое в лицо неприятелю, у того вряд ли останется желание нападать… Некромант имел при себе лишь ритуальный нож, хотя по остроте тот легко мог соперничать с самой лучшей бритвой имперского цирюльника.