На дне омута - страница 5
— Хм, похоже, постоялого двора у них нет, — заметил Акила, созерцая окрестности.
Представшее глазам село оказалось совсем маленьким, и у дороги проезжающих путников не встречала гостеприимная корчма — одна только покосившаяся табличка, прибитая к стволу березы, на которой кривыми буквами вывели «Ниж. Пиражки». Благодаря надписи закрадывалась смутная надежда, что где-то поблизости расположились еще одни «Пирожки» — и, может, даже побольше первых — но день неумолимо клонился к вечеру, а разыскивать деревню в темноте, только чтобы выяснить это, ни одному из магов не хотелось.
— Как думаешь, кто-нибудь пустит нас в дом, или лучше заночевать в том амбаре, который мы видели на поле? — остановившись аккурат под вывеской на березе, с сомнением спросил Дьюар.
Спутник одарил его задумчивым взглядом, в котором эльф и без слов уловил привычное смирение перед дорожными невзгодами. Дьюар тяжело вздохнул и уже было развернул коня в обратную сторону, к амбару, но Акила, осторожно переложив голову сонной девочки с одного своего плеча на другое, жестом указал к деревне.
— Надеюсь, мы успеем спуститься до темноты, — тихо сказал он, — чтобы не слишком помешать хозяевам.
Дьюар недоверчиво приподнял бровь — вдруг ослышался, — но спутник уже настойчиво понукал коня, не забывая со всей аккуратностью придерживать девочку. Их ждала не в пример более простая, но не менее длинная часть пути.
***
Еще немного, и поля вовсе остались позади. Дорога теперь шла по окраине села, огибая дома и у колодца сворачивая в сторону главных ворот, сплошь увитых лентами. Кони фыркали друг на друга, даже порывались устроить гонку, так, что их приходилось сдерживать — выход из оскверненного леса словно придал животным сил. В конце концов Дьюар, устав приструнивать своего норовистого конька, отпустил поводья и позволил Шиморку перейти в галоп. Тот громко заржал, с места набирая скорость. Эльф было обернулся, красноречиво глянул на спутника, но сказать ничего не успел — Шиморк уже оторвался более, чем на длину своего тела, и несся вперед, ни на что не обращая внимания. Очень быстро Гайне и Акила отстали, превратившись в серо-белое пятно на фоне золотисто-зеленых трав.
Конь остановился только на приличном расстоянии, шумно дыша и довольно похрапывая. Рядом как раз оказалась молодая тонкая яблоня, одиноко стоящая среди высокого бурьяна. Ее розовеющие яблоки и стали Шиморку наградой в им же самим спровоцированной скачке — конь радостно захрустел, обирая нижние ветки.
Порадовавшись передышке, Дьюар с облегчением вздохнул. Прямо перед ним раскинулась деревня, уютно примостившаяся между пахотными полями и рощицей — в сгустившихся к этому моменту сумерках совсем крохотная. Если бы не запах смолистого дыма от горящих веток, издалека можно было подумать, что там летают блуждающие огоньки — так ярко светились костры за частоколом, что даже темные силуэты домов не могли их полностью заслонить.
Перестук копыт заставил оторваться от созерцания местности. Белый Гайне шел неторопливой рысцой, величаво задрав голову. Седоки на его спине со стороны смотрелись словно отец и дочь: Акила добродушно улыбался, что-то нашептывая девчушке на ухо, та теребила в пальцах длинную гриву и раз за разом понятливо кивала. Дьюар не пытался разобрать слов. Вместо этого он прислушивался к голосам из деревни: там смеялись, вскрикивали, а кто-то протяжно пел глубоким, чистым голосом, рассказывая популярную в этих краях историю о зачарованном поле.
Когда Луна восходит в легкой дымке,
И солнца свет тускнеет перед ней,
В ее загадочной и манящей улыбке
Родятся сотни призрачных теней.
Приходят в мир ночные эльфы, феи-сны,
Сияют крылья их от яркой звездной пыли,
Они приносят запахи весны
И тех лесов, в которых раньше жили.
В жемчужном свете лики их прекрасны,
В час полуночный у речной воды,
Где тень и свет невиданно контрастны,
И в то же время часто не видны.
Ночные феи кружатся над лугом,
Их песни слушать можно без конца.
Но кто пленен магическим их кругом
С волос не снимет лунного венца.
И каждой ночью люди пропадают
Все больше, никому их не сыскать.