На пути к посвящению. Тайная духовная традиция ануннаков - страница 39

— Само собой, — заявил Рабби Мордехай. — Как же я обойдусь без своей Торы?

— Где вы были все эти годы?

— Главным образом в Литве и Эстонии, — ответил он. — Этим беднягам, оказавшимся под властью Советов, так нужна помощь. У людей нет ни еды, ни жилья… Я строил для них города.

— Строили города? — с недоверием воскликнул я. Разве способен на это один-единственный человек?

— Ну да. Позже я расскажу тебе обо всем, — сказал Рабби как о чем-то само собой разумеющемся. — Это долгая история, а твоя мать и так уже заждалась.

Мы вернулись в гостиную, где мама, в ожидании ужина, разливала по бокалам напитки.

— Ну а вы, дорогая мадам Люмьер, — начал Рабби, — не думаете ли вы, что вам нужна мезуза[4]? Где она? Что-то я ее не заметил.

— Умоляю, Рабби, при всем моем уважении к вам, я не желаю держать в доме никаких религиозных предметов, — заявила мама, передавая ему бокал. — Уж я-то знаю: ничего хорошего от них не жди.

— Думаю, вы заговорите совсем иначе, когда я покажу вам свою мезузу… — Рабби вытащил из кармана мезузу и положил ее на стол. Она была усыпана белыми и голубыми алмазами чистейшей воды. Мама, с нескрываемым восхищением, взяла ее в руки.

— Что ж, — заметила она, — пожалуй, я готова изменить свое мнение… Могу я поместить ее в свою спальню? Не стоит держать такую дорогу вещь у входной двери.

— Вы просто не сможете донести ее до спальни, мадам Люмьер, — серо-зеленые глаза Рабби поблескивали от удовольствия. — Уж очень она тяжелая.

Мама ошарашенно взглянула на мезузу, которую все еще держала в руке. Казалось, будто вещица тянет ее руку вниз, становясь все тяжелее и тяжелее. Наконец, не в силах удерживать дольше, она положила ее на стол. Я хотел было взять мезузу, но Рабби Мордехай сказал мне:

— Ты что, ничему не научился, пока жил в Дамаске? Разве не помнишь, что бывает, когда пытаешься схватить такую вещь?

Внезапно я вспомнил кофейную чашку, из которой пил еще в детстве — в тот день, когда мы пришли на дамасский базар, в гости к Туарегу. Должно быть, мезуза — такой же волшебный предмет, обладающий собственным сознанием. Мордехай взглянул на мезузу, и та, подобно чашке, сама прыгнула мне на колени. Я даже не притронулся к вещице, поскольку не знал, что мне с ней делать. К тому же меня смутило упоминание о том давнем событии. Откуда Рабби мог знать о моем визите к Туарегу? Тот, заметив мой подозрительный взгляд, разразился хохотом и легонько похлопал меня по щеке.

— Мне многое известно, — заметил он. — Я же предупреждал, что наблюдал за тобой все эти годы.

Мама не обратила внимания на его реплику.

— Почему бы вам не заняться моим артритом, вместо того чтобы разыгрывать эти шутки? — произнесла она. — Моим рукам уже не под силу удержать такую вещь.

— Дело тут не в артрите; это и правда такой фокус. Не нужно бояться, Жермен: она не укусит. Можешь положить ее обратно на стол.

Я так и сделал, после чего Рабби убрал мезузу в карман и мы уселись ужинать.

После ужина мама, уставшая за день от бесчисленных дел, извинилась и ушла к себе в комнату. Ну а мы с Рабби Мордехаем перебрались в библиотеку.

— Что ж, — заметил он, — почему бы опять не взглянуть на нашу мезузу? Смотри!

Он достал ее из кармана и передал мне. Совершенно очевидно, это была та же самая мезуза, однако все бриллианты куда-то пропали. У меня в руках находилась простая медная вещица.

— Благодаря подобным фокусам мне и удалось помочь тем несчастным в Литве и Эстонии. Я умею превращать металлы и прочие вещества в золото, бриллианты и другие драгоценные камни.

— Выходит, вы поместили сюда алмазы всего лишь на какое-то время?

— Не совсем так. Мне даже не пришлось помещать их туда. Когда я выполняю этот трюк, мой собеседник видит обычно те предметы или ту собственность, которую он утратил и не может вернуть. Твоя мать потеряла во время войны бриллианты, образ которых и спроецировался на мезузу. Ты пока не терял никаких материальных ценностей, и теперь, вне рамок этого образа, видишь простой металл. Во многом это похоже на хрустальный шар: разные люди, заглядывая в один и тот же шар, видят разные вещи, поскольку он отражает образы из их сознания. Будь ты болен, непременно увидел бы нечто такое, что связано с болезнью и выздоровлением. Если бы твоя мать серьезно страдала от артрита, ей бы привиделись не бриллианты, а что-то такое, что имеет отношение к этой болезни. К счастью, у нее лишь легкое недомогание. Так вот, мне нужно было построить дома для тех бедняг из Эстонии и Литвы. Люди, у которых мне приходилось покупать материалы или получать разрешение, в большинстве своем успели потерять в прошлом разные суммы денег. А потому, когда я клал что-то перед ними на стол — скажем, листья или бумагу, — они видели деньги и давали мне все, в чем я нуждался.