На пути в Индию. Персидский поход 1722–1723 гг. - страница 25

? Ответом на привезённый Нишли Мехмедом-агой список «грабленых вещей» кафинцев был перечень русских людей, «побитых» и уведённых в татарский полон с 1715 года.

На третьей встрече российские уполномоченные заявили, что Иван Хромой арестован и по делу о грабеже купцов «розыск чинится». Но в главном вопросе ни одна из сторон на уступки не шла. Турецкому посланнику заявили: «лезги», обитающие «за горами», царя не интересуют, но от дагестанцев, живущих на побережье Каспийского моря, «руку отнять не возможно», поскольку тамошние «владельцы» (тарковский шамхал, кайтагский уцмий и «бунтовщик» утемишский султан) издавна находятся «под владением его императорского величества», а крымский хан посылал к шамхалу Адиль-Гирею письмо с предложением помощи против русских и «неприличными экспрессиями» в адрес России. Посланнику были предъявлены и ханский «лист», и письма жителей Дербента и Баку с «покорным благодарением» за защиту от «разбойников» и изъявлением «повиновения и покорности такому справедливому императору»[130]. Нишли Мехмед-ага вынужден был признать, что «хан оное не хорошо учинил», и прекратил споры — «капычи баша так оное оставил». В заключение «конференции» посланнику ещё раз напомнили, что император «никоим образом допустить не может, чтоб при Каспийском море иная какая новая (то есть помимо России и Ирана. — И.К.) держава была».

На переговорах царские министры не скупились на комплименты посланнику как «годному и умному человеку». Пётр I указал дать посольству «на отпуск» мехов («соболей добрых») на тысячу рублей, а 16 и 23 февраля 1723 года распорядился доставить в Коллегию иностранных дел две тысячи золотых для особой «секретной» дачи Нишли Мехмед-аге, о которой тот в своём отчёте деликатно умолчал[131]. Посольству выдавали огромные «кормовые деньги» — 1 085 рублей на месяц.

Император не упустил возможности пообщаться с посланником 23 февраля на банкете у генерал-адмирала Ф.М. Апраксина. По словам турка, «приложив руку к груди, он (Пётр I — И.К.) продолжил: "Вечный мир я буду хранить, как свое сердце, и того же жду от милосердного султана. Почему он верит лживым, вероломным словам?" Царь вновь указал на карту: "Вот Черное море. Если другой владетель придёт, поселит здесь людей, будет ли ваш падишах доволен?" Мы все в гневе заявили: "Нет, никто не может посягать на это". Он улыбнулся и сказал: "Вот видите, и мы не желаем, чтобы кто-нибудь вторгся в эти места…"». На вопрос посланника о возможном союзе («Однако, почтеннейший царь, слышали ли вы своими ушами от падишаха вопрос о создании союза?») Пётр ответил: «Мы желаем этого в два раза сильнее, чем вы… Давайте будем верными друзьями, никого больше не слушайте. Передайте вашему падишаху наше намерение сотрудничать»[132].

На этом миссия Нишли Мехмед-аги была завершена. Посланник и его свита отправились в обратный путь через Киев. 16 февраля 1723 года Пётр написал Неплюеву «пункты» — тезисы для достижения соглашения со Стамбулом. Император объявлял: Россия согласна «руку отнять от тех, которые не х Каспийскому морю владении имеют, и на то согласитца, что хотя оные и пот турецкою властию останутца, однакож бы войск своих туды не посылали; а напротив того, чтоб и турки от грузинцов також руку отняли, а мы також туды войска не пошлём». В случае отказа Неплюеву разрешалось предложить линию раздела прикаспийской территории, проходящую «шестью часами» езды от Каспийского моря; «а чтоб берег отдать, того учинить веема невозможно». Таким образом, Россия получала бы приморскую коммуникацию вдоль побережья Дагестана и прибрежную часть Ширвана (историческая область в Северном Азербайджане, бывшее государство ширваншахов; с 1538 года провинция Ирана. — И.К.) — Дербент, Мушкур, Низабад, Баку и Сальяны. Уступать эти земли Пётр не собирался ни на каких условиях; населявшие их мусульмане «турецкого закона» (сунниты) должны были либо перейти в российское подданство и состоять в нём на согласованных с Турцией условиях, либо переселиться[133].

Официальное письмо визиря, полученное Неплюевым 12 февраля, содержало решение султанского совета («дивана»): если царь вновь начнёт военную кампанию на Каспии — быть войне