На росстанях - страница 24

Было совсем тихо. Распогодилось. Низко стояло осеннее солнце. Какой-то неизъяснимой грустью веяло от узких, тесных полянок, от заброшенной среди болот и лесов деревеньки.

Коротко и отрывисто прогудел паровоз на разъезде, тихонько вздрогнули рельсы, легкий, еле слышный шорох пробежал по ним, будто они о чем-то переговаривались между собой. И тотчас же на изгибе дороги вырвался огромный клуб беловатого дыма, за ним взлетели другие клубки, вслед за тем показался паровоз курьерского поезда. Хвост густого белесого дыма с каждым мигом удлинялся, становился шире и, казалось, неподвижно застыл в морозном воздухе, в то время как голова его все вытягивалась, будто из своего собственного туловища. Было что-то величественное, могучее и захватывающее в стремительном беге поезда. Невольно хотелось склонить голову перед гением человеческого ума, одержавшего верх над бесконечными пространствами. Поезд промчался, как змей, обдал учителя вихрем пыли и дыма, отхватывая за минуту целую версту.

Лобанович тронулся с места и пошел в ту сторону, куда полетел и где сразу же исчез курьерский поезд. Учитель шел на четвертую будку, к Бабиничу. За второй будкой начинался высокий бор, и место было более сухое и веселое. Здесь недавно встретился Лобанович с незнакомой девушкой. Он часто думал о ней, но ни у кого не спрашивал про нее, — ведь некоторые люди в таких случаях всегда склонны бросить хоть маленький комочек грязи в то, что для тебя является святым и неприкосновенным. Только с панной Ядвисей, и то между прочим, был о ней разговор. Сегодня он, вероятно, что-нибудь узнает о незнакомке. А может, она тоже будет в гостях? А вдруг это совсем не та девушка?

Проходя возле третьей будки, где жил Курульчук, Лобанович бросил на нее внимательный взгляд, но на крылечке и во дворике было тихо, никого не видно. Следующая будка, четвертая от села, была не более чем в полуверсте от третьей.

— Милости просим! Милости просим! — встретил староста учителя на крылечке и повел его в будку.

Маленькая снаружи, будка внутри была довольно вместительной. В ней была кухня, проходная комнатка и еще две комнатки, более просторные, светлые и чистые.

В домике Лобановича встретила хозяйка, низенькая, полная женщина. Глядя на нее, сразу трудно было определить, что в ней преобладает, толщина или рост.

Гостей было человек восемь — трое мужчин и женщины. Рядом с комодом возле оконца сидела девушка, с которой встретился Лобанович, гуляя по полотну железной дороги. Здороваясь с гостями, учитель, увидя панну Марину — это была она, — невольно на мгновение задержался перед ней: необычайно красивое лицо девушки словно приворожило его. Разглядев панну Марину вблизи, Лобанович нашел, что такой славной девушки он еще никогда не видел. Темные чистые глаза, казалось подернутые легкой печалью, смотрели так приветливо и с такой добротой, что от их взгляда становилось легко на сердце. На высокий белый лоб нависали черные-черные волосы и придавали ее лицу еще больше красоты. Тонкие, сомкнутые губы делали лицо девушки немного строгим и серьезным.

— Кажется, это с вами я встретился однажды? — спросил Лобанович, поздоровавшись с девушкой.

Панна Марина усмехнулась.

— Да, это я шла в вашу деревню.

— Ну и молодежь! — сказал Бабинич. — Как быстро они умеют встречаться!

Бабинич, видимо, успел уже хватить несколько чарок, язык его, вообще распущенный, не знал удержу и начинал плести такое, от чего краснели не только девушки и женщины, но часто и мужчины опускали глаза либо покатывались со смеху. Бабинич в этом смысле был известный чудак и никак не мог обойтись без того, чтобы не ляпнуть чего-нибудь при женщинах, особенно если он хорошенько выпил.

Через несколько минут Бабинич и его жена-кадушка пригласили гостей за стол. На столе было много закуски, а еще больше водки. Хозяйка приглашала гостей очень деликатно, а хозяин просто толкал их, угрожая поддать коленом, если кто-нибудь не очень быстро занимал место за столом.

— А ты чего стоишь и топчешься, как толкач в ступе? — набросился он на будочника Лобука.

— Садись, Лобук, садись! — смеялся высокий, широкоплечий Курульчук, шурин панны Марины.