На троне в Блабоне - страница 13

Мышебрат ощетинился, глаза сверкнули зелеными фонариками.

— Мумик, береги Касю! Все в порядке, это мои старые знакомые… На место! Лежать!

Пес не поверил. Ночь, я одет, как всегда на прогулку, и мы вот-вот вместе выйдем в благоухающую осеннюю темень. Пес втягивал воздух, принюхивался. Бухло весь пропитан знакомым запахом копченой колбасы и печного дыма, а от кота попахивает мышами. Уж не хочет ли он прикинуться не-котом?

— Это Мышебрат Мяучар, — шепнул я псу. — Ты слышал о нем, он крестный юного Мышика. Мышик любит посидеть у него на коленях, всяких взаправдашних историй наслушаться, даже за ус Мяучара норовит потянуть. А после хвалится, какой у него опекун, да и все семейство так и пышет по сей причине гордостью, а этой шатии-братии дюжины три наберется…

— Больше! Больше шести десятков! — весело запищал Мышик, выскакивая в зеленый лунный луч, и тень его вытянулась такая длинная — длиннее самой длинной крысы.

Я обошел стол, забрал с собой толстенную записную книжищу, которую предназначил под хронику, ручку, трубку и полный кисет с табаком. В душе я все еще не решился, отправиться с ними сейчас же или дождаться рассвета — на заре мои гости исчезнут, а я как ни в чем не бывало примусь за свою повседневную работу, за роман для взрослых, который начал уже несколько месяцев назад.

— Вот и ладненько, что решился, а то пришлось бы силком тащить, — признался Бухло. — И, клянусь бочонком пушечного пороху, уже сегодня ночью добрались бы до Блабоны!

Я с величайшей охотой пользуюсь любой проволочкой в работе. Ох, как меня манили рощи на берегах реки Кошмарки, мухоморовые урочища, земляничные поляны. А вон и бродячий цирк на скрипучих колесах, свистит кнут — это цыган Волдырь, владелец цирка, погоняет лошадей, и ветер раздувает его черную бороду. А там вьется дымок над вечерним костром, печеные картофелины обжигают черные от золы пальцы и перепачканный рот, а после… после в открытую Книгу сыплется не песок из моей ладони, в Книгу сыплются звезды с Млечного Пути, и на Млечном Пути их не убывает, хотя множество звезд засверкало в словах моей Книги.

Я вытащил из чулана заплечный мешок и сумку, упихал в них все, что может пригодиться в долгом и опасном путешествии: острый нож, моток крепкой веревки, фонарик, свечи и спички. На полке стояла банка с закатанной крышкой. Это же римское варенье! Захватить с собой банку — мой единственный шанс принять участие в дегустации, ведь, пока я вернусь, жена и дочь управятся с вареньем без меня, особенно если нагрянут гости, а у них на варенье абсолютный нюх! Точно осы, незамедлительно узнают, когда кое-что вкусненькое припасено на зиму.

— Подождите, — успокоил я друзей. — Сейчас вернусь.

Я сбежал по лестнице, дверь внизу заперта на ключ, а ключ Мария спрятала к себе под подушку, будто чувствовала. Пришлось вернуться в свою комнату несолоно хлебавши.

— Пора! — Мяучар показал на луну. — И перестань вертеться, словно жук с оторванным крылом, чего тебе еще не хватает? Что потерял?

— Да все уже… Вот только Кася…

Дочь спала, свернувшись клубочком, длинные ресницы бросали тень на круглые щеки, даже в неверном свете любопытной луны на них темнели веснушки. Мяучар и Бухло не отходили от меня ни на шаг. Шпоры у сержанта звенели, как кузнечики.

Я поцеловал дочку, она только слабо махнула рукой, словно отгоняла комара.

— Пап, ты что? — пробормотала сквозь сон.

— Ничего, дочурка, спи спокойно.

— А чего пришел?

— Проститься. Отправляюсь в Блаблацию.

— Ох, как далеко, — зевнула Кася с закрытыми глазами, чтобы не вынырнуть из пушистого, баюкающего сна. — А мне показалось, что ты стал котом.

Мумик успокоился, улегся около кровати, положил морду на вытянутые лапы — вроде страж, а сам тоже засыпал.

— Она тебя заметила. — Старый артиллерист потянул кота за хвост. — Проснулась бы и устроила переполох.

— Спит крепко, — махнул лапой Мяучар. — Впрочем, она умница, многие папочкины секреты знает… Разумеется, про все знает…

— Про что знает?

— Да где тебя искать, писатель! Достойная дочь своего папаши даже в Блабону дорогу найдет. Волноваться предстоит твоей жене. Идем тем же путем, как пришли. Впрочем, внизу все равно закрыто.