Наперегонки со временем - страница 12

Евреи Северной Африки, Йемена, Ирака, Ирана и прочих стран мусульманского Востока, со своими многодетными семьями, стариками и инвалидами, эти патриархальные семьи, чей жизненный уклад далек от нашего, как небо от земли, и вовсе не годились для кибуцов.

Все это, естественно, толкало нас избрать второй тип сельскохозяйственного поселения, созданный в стране еще до завоевания независимости, — мошав. Правда, и мошав построен не в малой степени на взаимной помощи, на кооперации как производственной, так и сбытовой, но зато мошавник имеет свой собственный дом, а также свой земельный участок. Вот где можно применить библейский стих: каждый в своем винограднике, каждый под своей смоковницей.

Мы решили пойти по этому пути и сделать его основным в деле сельскохозяйственного поселения новых иммигрантов.

Вначале, то есть в 1949–1950 годах, мы действовали по двум направлениям: организовывали группы иммигрантов, которые должны были поселиться в новые мошавы, и одновременно с этим мы принялись за разработку типовых проектов для самих мошавов.

Мошавное движение в стране тоже включилось в дело, мобилизовало несколько своих старых членов, основателей Нахалала, Кфар Иехезкиэля, Бар-Тувии и других мошавов, для просветительской деятельности и вербовки будущих мошавников среди новых иммигрантов. С помощью работников Сохнута начало создаваться «ядро» будущих мошавов, то есть группы, состоящие из нескольких десятков семейств, выразивших согласие поселиться в деревне и заняться сельским хозяйством.

Наряду с этим, проектировщики, инженеры и архитекторы начали разрабатывать типовые проекты домов, усадьб и целых деревень. Старые мошавники принимали активное участие в разработке таких проектов.

Сразу возникли ожесточенные споры по поводу того, как именно должна выглядеть деревня: должен ли участок, который будет обрабатываться мошавником, находиться непосредственно около его дома, или же вокруг дома должна быть только небольшая усадьба с хозяйственными постройками, но сам участок — за деревней? Если участок будет около самого дома, то неизбежно увеличится расстояние между дворами, и деревня раскинется на большое пространство. Наоборот, если дом будет оторван от участка, а усадьба составит не больше двух-трех дунамов, то расстояния между дворами сократятся и деревня будет более компактной.

До образования государства в стране была тенденция «компактности». Не столько благодаря проектировщикам, сколько, главным образом, из соображений централизованного приобретения земли в дни мандата. Трудно, а порой и невозможно было сконцентрировать все участки около дворов, да и соображения безопасности диктовали возможно большую компактность поселков. Старым мошавникам немало пришлось натерпеться на своем веку от отдаленности участков, а также от слишком большой скученности домов. Теперь все это накопившееся годами недовольство прорвалось наружу. Они хотели избавить новых иммигрантов от таких же неприятностей и настаивали, чтобы участки были расположены тут же возле дворов: тогда хозяину не придется терять время на дорогу в поле, а жена и дети смогут помочь в полевых работах.

Проектировщики же и архитекторы толковали со своей стороны, что большие расстояния между усадьбами нарушат внешний вид и ансамбль села, удлинят дороги, тротуары и коммуникации. Женам и детям придется далеко ходить в магазин и школу.

Были, правда, среди мошавников и такие, которые высказывались за компактность сел, а среди архитекторов — сторонники просторных сел.

Как всегда в таких случаях, спор кончился компромиссом.

В этом компромиссе, правда, перевешивала тенденция к «простору». Было дано указание архитекторам разработать типовые проекты с учетом того, что в каждой деревне поселится примерно сто семейств, а большинство земельных участков будет расположено возле дворов.

В результате получились продолговатые села, улицы которых тянулись порой на два километра и больше в каждое направление. Немедленно были придуманы и клички для этого нового вида деревень: «рушник», «простыня», но под конец верх одержала кличка «локш», в точности передававшая главную особенность тянувшихся, как лапша, улиц.