Нас ленинская партия вела... Воспоминания - страница 51
Окружком занимал одну-единственную большую комнату, дверь которой выходила в длинный тесноватый зал. Во множестве других комнат этого здания размещались разные общественные организации. Здесь же продавали и раздавали литературу: газеты, брошюры, листовки. В те дни у газетчиков трудно было достать большевистские издания, и за ними приходили сюда от всех заводов и казарм.
В окружкоме работали Колесникова, Цецилия Самойловна Бобровская, ставшая впоследствии секретарём окружкома, товарищ Георгиева, выполнявшая всю техническую работу с помощью молодого паренька М. Дугачева (погиб во время Великой Отечественной войны). В уезды выезжали инструкторы Н. Н. Овсянников, Н. Л. Мещеряков и я. Очень помогали окружкому также товарищи М. С. Николаев, А. С. Ведерников, Я. Д. Зевин (последний был зверски убит англичанами в числе 26 бакинских комиссаров).
Нас было совсем немного, но мы жили и работали сплочённым коллективом, одной дружной семьёй. Именно эта большевистская сплочённость, воспитанная годами нелегальной борьбы, была нашим огромным завоеванием. Окружком служил как бы местом явки. Здесь постоянно, с утра до вечера, находился секретарь или его заместитель, сюда приходили представители уездных комитетов, фабричных ячеек, рассказывали о делах на предприятиях, в деревнях, о борьбе с меньшевиками и эсерами, просили разъяснений по вопросам текущей политики, требовали докладчиков, литературы.
В комитете за отдельным столом сидел технический работник, с помощью которого секретарь выдавал литературу, наводил разные справки. Третий стол занимал член бюро окружкома, а четвёртый — секретарь железнодорожной организации. Окружком существовал легально, был открыт для всех посетителей. Легально выходили газеты и выступали партийные агитаторы, но нам всё казалось, что мы находимся в подполье. Мы только-только начинали привыкать к изменившимся условиям работы, овладевать новыми её формами.
Секретарь окружкома рекомендовал докладчиков и сам подбирал их. А это — трудное дело. Опытных кадров у нас было не так уж много, а докладчик-большевик должен быть не только политически грамотным и хорошим оратором, но и активным борцом — ведь ему приходилось вступать в бой с нашими противниками — меньшевиками и эсерами.
Разъезды по районам занимали массу времени. Не раз приходилось ночевать на каком-нибудь предприятии или в деревне, где подстерегали враги. Они пытались причинить большевикам неприятности, грозили убийством.
Своим разъездным агентам окружком давал деньги только на железнодорожные билеты, и у нас часто было нечем заплатить за ночлег, за лошадей или обед. Правда, когда мы выезжали на фабрики, местные товарищи, как правило, встречали нас на станции (порой им давали для этого фабричных лошадей), помещали в домах для приезжих, кормили за счёт фондов, которые до революции тратились на развлечения администрации. Члены ячеек охотно брали приезжих агитаторов домой на ночёвку — очень уж хотелось первыми узнать столичные новости. Но не всегда встречи были такими тёплыми, иногда приходилось идти от станции несколько километров пешком...
Возвращаясь в Москву, мы обязательно отчитывались на бюро окружкома о поездке. В обсуждении мог участвовать всякий, даже случайно присутствовавший на заседании товарищ с места, он тоже имел право высказаться по затронутому вопросу.
В первые месяцы семнадцатого года приходилось завоёвывать массы на сторону большевистской партии.
В конце мая меня послали в подмосковный городок Богородск. Руководители городского Совета, меньшевики и эсеры, стали навязывать мне тему доклада на пленуме: «Влияние русской революции на Европу».
— Про Европу могу потом рассказать, а пока в вашем Богородске ещё есть множество неотложных дел, — возражала я, но переспорить их было невозможно.
«Вы хотите отвлечь массы от насущных задач русской революции? Не очень-то хитро действуете, господа меньшевики. Ладно...» — подумала я и согласилась с названием доклада. Но сделала его в духе... Апрельских тезисов Ленина. Меньшевики крутились и так и этак, а прервать доклад не посмели. Кое-что рассказала я и о Европе, а больше всего говорила о том, как от буржуазно-демократической революции перейти к социалистической, как превратить Советы в подлинно революционные органы власти.