Не горюй о сердце — я скую другое - страница 6

стр.

Тень перетекла из волка в человека и ступила навстречу.

— Пограничье спокойно, государь, — негромко заметил сиплый голос. — Младшая дружина задрала несколько овец в деревнях поблизости, так что они нескоро подойдут ближе. Это все лишь охотники…

— И ты думаешь, это остановит войну? Пара загрызенных овец? — холодным как яд голосом проговорил Кощей. — Стоило бы отправиться в Китеж и перекусить горло княжескому сынку, пока он не натворил беды…

— Ты хочешь сам ударить?

Кощей усмехнулся. Черная тень выступила, озаряясь светом луны, и заключила Кощея в крепкие объятия, от которых у него, кажется, хрустнули ребра. Широкое лицо с клокастой бородой и желтыми волчьими глазами лучилось ликованием — и беспокойством.

— Худой ты, что тростинка — как войско вести? — крякнул Вольга. — Что эти ордынцы едят — конину? А готовят ее, положив под седло?

— Оставь. Если ты вернулся позже всех, я отлично понимаю, к чему это приведет…

— Иван, — укоризненно напомнил Вольга. Лишь жене и побратиму он позволял звать себя прежним именем. — Ты не пройдешь туда, Китеж-град охраняет магия Белобога. Она втоптала нас в пепел, с ней не тягаться даже чародею вроде тебя — уж не обессудь… Зазря сгинешь, а граница их останется стоять. Мы оба это знаем.

— А я — отражение, отражение на воде — только я и смогу туда прорваться, — озлясь, рявкнул Кощей. И добавил: — Он хочет забрать Марью. Когда я узнал, думаешь, каково мне было?

— О, вот в чем дело… Право слово, чего ты так вцепился… Неужто сложно было, как в старые времена, украсть царь-девицу и… Здрав буди, королевна, мир вашему дому!

Оглянувшись, Кощей с изумлением увидел жену — простоволосую, в исподнем, но кутающуюся в большой расписной платок, который он привез ей из очередного странствия…

— Марья… — растерянно позвал он.

Она не злилась на Вольгу — и вовсе не умела на него сердиться, пропуская большую часть его слов мимо ушей, — но к Кощею шагнула сердито. Запыхалась, от ярости, озарившей ее лицо особо, прекрасно, не могла выдавить ни слова. Волосы развевались от поднявшегося ветерка, в лунном серебряном свете лицо Марьи казалось бледным, как у голодной упырицы.

— Если будет война, мы вместе поведем нечисть на сечу, — проговорила Марья, сверкая глазами, — и никто не посмеет забрать меня и насильно венчать у Белобогова алтаря, не будь я Марена. Я убью китежского князя.

Где-то вдалеке гаркнул ворон. Или это из Кощеева пережатого горла вырвался короткий смешок.

========== 2. Деревянный крестик ==========

Проснувшись, Марья с трудом могла вспомнить прошедший день. Что-то тревожило ее, да и утром она не нашла в постели Кощея; Марья слепо скользнула рукой рядом с собой, но не ощутила даже остывающего тепла… Едва ли он ушел давно: Марья смутно припоминала его руку, коснувшуюся плеча, и брезжащую за окном зорьку… Нет, ее волновало иное: рука Кощея не была живой. Теплой, ласковой, какой он когда-то впервые коснулся ее лба.

Марья встала чуть раньше, чем в опочивальню просочилась Любава. Она, как и обычно, притащила громоздкий таз и кувшин с водой — это был старый ритуал, который ведьма исполняла гордо. Марья давно не боялась ее когтей, едва касавшихся кожи, доверчиво прикрывала глаза, ныряя не в ледяную трезвящую воду — в свои бестолковые, смятенные мысли… Утро прошло молчаливо, и Любава была на диво тиха, хотя в другие дни стрекотала, точно сорока в лесу. Нет, она тоже уловила, как нечто придвигается к ним, угрожающе сипя, гремя и свистя.

— Ты помнишь прошлую войну с Китеж-градом? — спросила Марья, вертясь у зерцала, пока Любава проходилась можжевеловым гребнем по ее волосам и нашептывала свои вечные присказки. Почувствовала, как рука ведьмы запнулась, не скользнула ниже. Но волосы Марьи всегда путались, она не помнила ни дня, когда Любаве не пришлось бы распутывать колтуны золотых прядей…

Они столкнулись взглядами в отражении. Любава вспыхнула, смущенно отвернулась, не смея так прямо глазеть на королевну. Кощеево зерцало показывало правду, это он ей так сказал, а Марье всегда казалось, что отражение ей льстит. Но испуг Любавы она успела уловить.