Не горюй о сердце — я скую другое - страница 8

Лес и впрямь горел недавно. Кощей заметил свежие угли, а запах не чудился ему, не был напоминанием о десяток лет назад минувшей битве. Кто-то жег Лихолесье, и в нем неудержимо вскипела злость. Сначала они пришли охотиться в пределы его владений, а теперь явились спалить их! Конь споткнулся.

— Люди? — протянул Кощей зловеще. — Они перешли Смородину?

Река плескалась, как ему показалось, тревожно. Барашки, шедшие по глади, проскальзывали все чаще и чаще; когда же он подъехал ближе, в глубине что-то едва слышно зарокотало. У кромки воды стояло четверо юнцов, окруженных оскаленным отрядом волкодлаков. Один, самый трусоватый, завидев Кощея, дернулся и ступил назад, замочил штанины плеснувшей речной водой.

— И отчего ж они не горят? — недобро спросил Кощей, поглядывая на Вольгу.

Тот весь перетряхнулся, словно его грызли какие-то мелкие гадины, и встал во весь человечий рост. Кощей спешился, кивнул на коня молодому волкодлачонку, и тот преданно припал к бабкам его ног, чуть щеря зубы. Вольга тоже скалился — многообещающе-радостно, как и каждый раз, когда он подбивал Кощея на какую-нибудь опасную глупость. Кощей покачал головой. Когда побратим на заре ввалился к нему в палаты, он сразу понял: придется вставать и ехать с ним в лес. Упрямства Вольге было не занимать.

Скорым шагом Кощей приблизился к четверке пойманных, оглядел каждого, не найдя в широких простецких лицах ничего примечательного; у самого старшего уже пробивалась жалкая бороденка, а младший, стоявший на мелководье Смородины и бестолково хлопавший губами, но не произносящий ни звука, был почти что дитем. Наверняка — братишка, хвостом увязавшийся. Кощей оглядел каждого, принюхался, почуял солому, овчину и брагу, придающую храбрость, и презрительно хмыкнул.

— Нехристь! — выплюнул старший. Никто не отважился его поддержать.

— И то верно, — согласился Кощей, — но всего-то в нас разницы, что мы ползаем на коленях перед непохожими божками… Все мы — рабы их. — Он перекривился помимо воли, так неприятна и правдива была эта мысль. — Да я, в отличие от вас, могу хотя бы усмехнуться в лицо тому, кто держит меня за шею.

— Они не шли по Калиновому мосту, перебрались вплавь, вон там, где мельче всего, — доложил Вольга. — Мы не так сильно охраняем броды, потому что это глупо, касаться воды опасно, все это знают. Мои волки сторожили у мостов, потому не сразу учуяли. А они… Ночью пришли жечь лес. Горело неярко, но пограничный отряд успел заметить, немедленно их схватили… Ведь я говорил, что это покажется тебе любопытным!

Кощей кивнул. Еще недавно причина, по которой Вольга выволок его в лес, не казалась такой уж важной, но теперь он увивался вокруг человечьих мальчишек и вглядывался, пытаясь разгадать. Может, все они втайне были нечистью, и потому смогли преодолеть ядовитое для людского рода течение реки? Но Кощей не ощутил ни единого вздрагивания силы, покойно лежавшей в руках.

— Чудовища задрали наше стадо! — воскликнул один из юнцов. — Мы пришли…

Вольга рассмеялся, и мальчишка замолк. Он-то прекрасно знал, что его отроки загрызли не целое стадо, а несколько овечек, притом не самых молодых; Кощею Вольга никогда не лгал, так что он не сомневался в рассказе побратима. Но человеческое дитя уже пыталось выкрутиться, юлить, представить задуманное благой местью за обреченное на голодную гибель поселение… Кощей не терпел обмана.

— Стоит ли сжигать все Лихолесье из-за пары старых животных? — спросил он железно, и мальчишка помимо воли втянул голову в плечи, хотя старался глядеть смелее и тверже, по-взрослому. — Уверен, вы видели лесные пожары…

— В лесу скрывается нежить! — гаркнул старший, не позволяя товарищам усомниться, проникнуться речами Кощея хоть на мгновение. — Если он обратиться пеплом, нам же лучше!

— Не твои речи, так чьи? — цепко спросил Кощей. Он умел различать вдохновенных детей, твердящих чьи-то чужие слова.

— Княжича китежского, Ивана! — воскликнули ему в лицо. — Скоро он соберет войско невиданное и придет спалить Лихолесье! И вызволит Марью Всеславну! Недолго тебе пировать, нехристь!

Оканчивая речь, мальчишка хотел плюнуть ему под сапоги, но Вольга так зарычал, что у того язык примерз к небу.