Небеса чистого пламени - страница 14
— Похоже, я разобрался, — Алексис посмотрел на мерцающие изумрудным купола Собора. — Ну что, ты готов к полету в темпе вальса?
Решив не дожидаться ответа, но посмотреть на реакцию жандарма, Оссмий запустил дирижабль — тот понесся быстро, но не слишком — и повернулся к Бредэнсу.
А вот этого делать не стоило, потому что цирюльник моментально свалился в обморок.
— Алексис?! — заорал жандарм чуть ли не сверхзвуком. Потом провел рукой по щеке и заметил пару капель крови — видимо, поцарапался, пока забирался сюда. — О, Сет меня побери…
Дирижабль стремительно стал снижаться, как брошенный с крыши арбуз.
— Нет, нет, нет, — Бредэнс попытался схватиться за штурвал и дотянуться до рубильника с кнопками, но в кабине было тесно, а перелезть через Алексиса, при его-то габаритах — проблема. Движения жандарма напоминали процесс складывания оригами — один сустав ломано загибался за другим, и таким способом тело пыталось добраться до панели управления.
— Алексис, да что ж с тобой не так — тащишься на крыши Соборов за каким-то террористами, а от крови валишься в обморок…
Жандарм вытянулся скрипичной струной, нажал какую-то кнопку наугад и зажмурился.
Одно занимательное событие случилось на борту «Нефертити» прежде, чем судно сгорело дотла. Но это мы забегаем вперед — начиналось все вот как…
Так уж повелось, что всем клинкам и кораблям давали девичьи имена — традиция, тянущаяся из глубокого прошлого, настолько, кстати, глубокого, что никто не может разглядеть начала этого бесконечного шлейфа. Ну так вот, когда люди додумались конструировать дирижабли, традиции решили не нарушать — этим махинам тоже давали женские имена.
Пассажирский дирижабль «Нефертити» каждый вечер возил людей из А́мнибуса в другие имперские города, каждый раз маршрут и пункт назначения, конечно, корректировались, но это не отменяло того факта, что все здесь было сделано с чувством, толком и расстановкой — бархатные сиденья, мягкий желтый свет, напитки в дороге и абсолютно плавный ход, достигаемый не только чудесами техники, но и чудесами в буквальном смысле — магические символы Египта делали свое дело.
«Нефертити» была действительно огромным судном, во время путешествия которого по небесам А́мнибуса замедляли весь воздушный трафик — массивный, кстати, с малахитово-зеленой «сигарой» дирижабль покидал город, и только потом все возвращалось в привычный ритм.
Как раз сейчас «Нефертити» неспешной змеей ползла мимо Собора Осириса — а удивленные пассажиры, в основном туристы, пялились в иллюминаторы.
Капитан тоже смотрел в иллюминатор, но совсем по иной причине — ему казалось, что навстречу летит какая-то странная точка с очень, очень уж кривой траекторией. Отсюда это нечто напоминало запьяневшую муху. Капитан такого огромного дирижабля вообще очень ответственно относился к каждому рейсу, даже когда хотелось пустить все на самотек — то есть, скинуть на младших помощников. Вот и сейчас капитан уже приготовился давать задний ход, потому что точка становилась все больше и больше, обретая черты маленького дирижабля…
Но она просвистела мимо, в сторону Собора Осириса, вновь уменьшаясь.
Капитан выдохнул и позволил себе расслабиться — да, он действительно был очень ответственным.
Только сегодня напрочь забыл проверить складские помещения.
Когда Алексис очнулся, то лежал на заднем кресле — впереди виднелась фуражка и седые волосы жандарма. Проморгавшись, цирюльник спросил:
— А что случилось?
— Я перетащил тебя на заднее сиденье, вот что! Чуть руки не переломал, — Невпопадс что-то пробубнил. — А вообще — так, пустяк, ты просто увидел кровь у меня на щеке и свалился в обморок…
Алексис вспомнил о стальной бритве в кармане и перепугался — по телу пробежала ледяная, морозная дрожь.
— Это что — я?..
— Ты — что? — Бредэнс смотрел в иллюминатор так внимательно и с таким прищуром, словно бы изучал что-то под микроскопом. — Единственный твой грех за сегодня, очень, кстати, непростительный — в том, что ты сам не смог перебраться на кресло, и мне пришлось тебя тащить. А мы, кстати, уже почти у цели…
Оссмий посмотрел в иллюминатор — изумрудные купола становились все больше и больше. Стало быть, дирижабль приближался.