Небольшие повести - страница 45

- Какой? Бумажный?

- Конечно, в газете сидят проверенные люди. Они хорошее решето прошли, пока их на газету поставили. Они тебе не позволят леспромхоз марать. Кому от этого польза? Никому, кроме врага. При нынешнем международном положении…

- А как вы думаете, бензин можно выливать в овраг при нынешнем положении?

- Эх, ты! Правильно про вас на каждом повороте указывают, что вы отсталые от жизни. Верно указывают. Ну, допустим, есть отдельные уроды - уничтожают бензин. А почему ты передовиков не увидел? У нас, к твоему сведению, передовая механизация погрузки. Вот, пожалуйста, сводка: Попов-181, Седых-152, Морозов-176… Тут такое творится, а вы видите только черный ход. Бородавки видите. Мажете всю действительность черной краской… Ты к этой ходил, как ее?.. К Аришке? - спросил он внезапно.

- Ходил. А что?

- А у меня есть сведения, что ходил. А она за тобой бежала по улице и кричала в голос… Как там у тебя по моральной линии? Все в порядке?

- Я у нее о Хромове спрашивал.

- Ты хоть женатый? - спросил он и улыбнулся.

- Нет.

- С какого сам года? Небось двадцать пять есть?

- Двадцать три.

- Ну вот. Двадцать пять лет, а неженатый. А пора бы тебе упорядочить свою жизнь… Некрасиво получается. Заметный человек, из Москвы, а сачкует… Ты как ехать собирался?

- На самолете.

- Какой в такую погоду самолет! Ты давай-ка вот что. Пережди денька два-три. Хочешь, за наш счет. Обсудим эту историю. Докопаемся до корней. Напишем вместе куда следует.

- Нет, не могу, Аким Севастьянович. Надо ехать. На самолете нельзя - буду у вас машину просить…

- Машина - не вопрос. А вот куда я горючее спишу? А? Порожний рейс. Меня за дальний порожняк по головке не погладят. Знаешь, сюда нам горючку доставляют с какими трудностями… Особенно в зимний период. А тут - порожний рейс. - Аким Севастьянович встал и начал шагать по скрипучим половицам. - Ну да ладно. Организуем машину. А ты учти на будущее: человек должен помогать ближнему. А если беспрестанно кусать друг друга, так лучше и не жить вовсе.

В день отъезда я поднялся рано и стал приводить в порядок свои заметки. К концу работы всегда открывается множество мелких прорех: там перепутал название речки, тут забыл записать фамилию бригадира.

Минуло семь часов утра, а за окном чернела густая ночь. По утрам в здешней сети почему-то слабое напряжение - даже радио не работает. А у лампочки едва заметный накал, и приходится зажигать свечку.

Терентий Васильевич только что затопил и пошел в сени. Сырые дрова стреляли и шипели в печи, в трубе свистел ветер, дым загоняло обратно в избу. За окном стонала пурга. В горнице было зябко, неуютно.

Перед отъездом откуда бы ни было мне всегда становится не по себе. А на этот раз в черном северном утре и в вое пурги стало совсем грустно.

Сквозь вой метели слышались далекие сигналы: кто-то сослепу заехал в сугроб и звал на помощь, - и однообразные звуки гудка совсем пропадали, когда ветер менял направление и летел в тайгу.

Ветер был такой силы, что весь дом поскрипывал и вздыхал, будто его двигали то туда, то сюда, и запертая на тонкий крючок форточка беспрестанно дергалась. Собак Терентий Васильевич по случаю непогоды пустил в избу. Они лежали, присмирев, посреди горницы, свернувшись бубликами, и по-человечьи тоскливо вздыхали.

О-о-о!.. - стонала пурга. О-о-о!..

Снегу намело во все дыры, и когда в сенях ходил Терентий Васильевич, там хрустело, будто он не ходил, а грыз сахар-рафинад.

Я занимался записями, когда мне показалось, будто снаружи стучат по стеклу. Сначала я не придал этому значения: форточка дергалась, ветер шумел - мало ли что может почудиться в такую пору. Но торопливый стук повторился явственно и настойчиво.

Сквозь стекла, плотно запаянные морозом, ничего видно не было. Я забрался на скамейку, сбросил крючок с форточки. Створка мгновенно вырвалась из рук и чуть не сорвалась с петель. В глаза ударила пригоршня острого снега.

- Кто там? - крикнул я, зажмурившись.

- Это я! - послышался голос Арины.

Она была в своем дубленом полушубке, накинутом прямо на цветастый поплиновый халат. Она оглянулась, попыталась сказать что-то, но ветер взвизгнул, и воротник полушубка хлопнул ее по губам. Арина раздраженно мотнула головой и крикнула: