Недеццкие сказки для перешкольного возраста - страница 30

— Взглядом, Ваня, синяков не наставишь.

— Ну да. Взглядом не наставишь, — задумчиво разглядывая свой кулак, согласился Ваня.

Встав со своего стула, стоящего по левую от Царя руку, Иван Дурак уверенно шагнул к толмачу и ударил.

— Хук, — констатировал Серый Волк, почесывая лапой за ухом. И добавил: — Нокаут.

— Ну и неча было на Василису зенки свои таращить, — возмутился Иван, вспоминая масляный взгляд толмача, скользивший по Василисе. — Повторись такое, я б его всё равно ударил, даже если б знал, что нас сюда на Дракулу этого охотиться отправят.

— Я понял, Ваня. Ты — прямой человек, а не дурак. Что, впрочем, очень часто и делает тебя дураком.

— Тихо! — Иван насторожился. — Слышал?

Где-то в глубине темных коридоров раздался детский плач, пронесся эхом мимо Ваньки с Волком, постепенно удаляясь, становясь тише, пока не сошел на нет.

— Не иначе этот вурдалачий папа себе на ужин дитятю безвинного приволок. Да и оставил тут до вечера, — поделился своими измышлениями Иван. — Спасать надо ребенка-то.

И перехватив поудобнее обтесанное с одной стороны бревно, Ванька уверенно зашагал по мрачному сырому коридору.

— А если это не ребенок? — семеня за ним, предположил Серый Волк.

— А кто ж по-твоему?

— Да кто угодно. Я ж тебе, Ваня, говорю: Дракула — отец лжи и хитрости. И может на любые ухищрения пойти, чтобы себя от тебя, дурака, обезопасить.

— Боится, значит, — констатировал Ванька и расплылся в довольной улыбке.

Коридоры, причудливо переплетаясь и играя эхом детского плача, вывели Ивана с Волком к лестнице, крутой спиралью уходящей в подвал.

— Темень жуткая, — пробормотал Иван и шагнул вперёд, доставая из-за пазухи перо жар-птицы из Кащеева сада. Свет от пера унылыми бликами отражался от заплесневелых стен.

— А паутины-то, паутины. Он, видать, от грязищи-то и одичал, да на людей бросаться начал. А убирался бы по субботам, так глядишь, и характер бы в чистоте у него получше стал.

Серый Волк слушал Ваню, скорчив гримасу, аналогом которой на человеческом лице могло быть как паническое изумление, так и восхищение чем-то диковинным, доселе невиданным. А Иван тем временем продолжал разглагольствовать.

— Вот я, к примеру, как грязь во дворце вижу, так у меня настроение портится в труху. Ну в самом-то деле! Просыпаешься, и бардак вокруг тебя, паутина в лицо… Бр-р-р-р. Поневоле нервничать станешь. Я так думаю, ему наших сенных девок надо сюда.

— Угу, — хмуро согласился Волк, — он рад будет, девкам-то.

— Естественно! Они и порядок наведут, и белье этому дурню перестирают, и еды наготовят… да и просто поглазеть на них любо-дорого. Они ж у нас как одна, — Иван мечтательно закатил глаза, — кровь с молоком!

— Особенно кровь, — все так же хмуро заметил Серый.

— Ну, тут оно да, — согласился Иван. — Лучше б было, если б ведроидов собрать да настроить удалось. Однако, видишь, как оно обернулось-то всё…

После официального приема, как водится, был банкет. Престарелый посол мирно дремал в углу, невзирая на шум, который подняли дружинники, горланящие какую-то залихватскую песню. Переводчик от обилия яств и вин быстро сполз под стол, где, пустив слюну, и заснул в обнимку с любимым царёвым псом.

— Слушай, Серый, я основную мысль разговора уловил, что про ведроидов, а больше ничего не понял. Объясни, а? — хрустя солёным огурчиком, попросил Иван.

— Да чего там объяснять. Купить хотят ведроидов твоих.

— Так нету уже, — развел руками Ванька. — Они неуправляемые получились, ты сам видел…

Волоча по полу края мантии, к Ваньке подошел Царь.

— Ну что, Ваня, соберешь ведроидов-то с десяток?

— Так вы ж, царь-батюшка, сами велели чертежи сжечь, пепел съесть, а потом по ветру развеять!

— Велел, — согласился Царь. — Теперь вот, обратное велю. Соседям нашим трансильванским, ну очень уж надо. Они за решение своих проблем хорошо заплатить готовы. А я, как Царь, такой выгоды для казны упускать не имею права!

— Дык нету возможности! — развел руками Ванька. — Я ж пепел-то развеял, как было велено. Сразу как он из организма вышел.

Серый Волк брезгливо поморщился, вспоминая, как Ваня, неукоснительно исполняя требование царя, развеивал переваренный пепел.