Неделя жизни - страница 2

— Ты чурка, тебе не понять. Магниты эти в Китае сделаны и в Риме проданы. Выходит, сраный этот магнитик больше меня в мире повидал. А мне это неприятно, мне это болит. Я тоже хотел мир. А сейчас магнитов нет, и мне спокойно, ничего не хочу, только жрать и спать.

— А топор почему не протер, баран? Заржавился же весь.

— Да никто ж ниче не видит. Все в пол смотрят — не здороваются.

***

— Фундамент под стоянкой будет крепкий — сказал Армен. Тогда Лена поцеловала Армена в колючую щеку. И ему понравилось. И ей тоже.

— А давай по миру путешествовать, — предложила Лена, — только по-настоящему.

— У меня денег 25 рублей и вот еще мелочи 30 копеек, — посчитал Армен.

— Это ничего, призракам бесплатно.

Но призраком Армен еще долго не стал. К нему пришла женщина, попросила найти убийцу сына. Принесла денег в молочном пакете с зеленой резинкой крест-накрест. И Армен понял, что ему не хочется пока прыгать.

Убийцу они с Леной быстро нашли, и фундамент стал еще прочнее. За это женщина принесла второй пакет. И когда их набралось пять, Армен с Леной поехали путешествовать. И дом построили. Низкий. Не чтобы прыгать, а чтобы счастливо жить.

Донна Петровна умерла в понедельник и очень огорчилась. Если бы ее спросили, в какой день умирать, она непременно выбрала бы четверг. Ведь так удобнее для всех — не нужно отпрашиваться с работы и целый день ходить в черном.

Чтобы никого не затруднить, у донны Петровны все документы в порядке, все счета оплачены, вся одежда сложена. Имущества нет, и передавать его некому.

Чтобы нечаянно не побеспокоить соседей, донна Петровна сама позвонила в скорую, а потом тихонечко умерла.

В среду в городе карнавал. Ничего особенного — обычный праздник с подвижными платформами, танцами, акробатами и салютом в конце.

Карнавал начинается у здания мэрии. Сначала немного натужно, но потом разрастается, набирает цвета и громкости. Он идет по городу, поглощая прохожих и их дружелюбных собак. Надевает на всех маски и заставляет танцевать и делать такое, что еще утром никто делать не собирался.

В среду донну Петровну выносят из дома в открытом гробу. Она лежит на маленькой кружевной подушке и смотрит мутными пустыми глазами в небо. Донна Петровна видит рябые облака и сбежавшие от невнимательных детей воздушные шары. Зрачки ее неподвижны.

На донне Петровне закрытое твидовое платье с белым накрахмаленным воротничком. На ней плотные чулки и лакированные туфли на маленьком каблуке. Одета донна Петровна совсем не по погоде, ведь на улице совсем весна. Но донне Петровне совершенно не жарко. Жарко работникам похоронного бюро, у которых в среду утром сломался катафалк. Поэтому они несут гроб на плечах и сильно огорчены, что донна Петровна умерла именно в понедельник, а не в какой-то другой день.

Благо, нести недалеко: два через два дома, проспект, потом три раза направо — и ворота кладбища.

Но по проспекту идет карнавал. Идут люди, которые не всегда похожи на людей, идут их дружелюбные собаки и подвижные платформы с красиво раздетыми танцорами.

Работники похоронного бюро никак не могут пересечь проспект и решают, что если дальше трижды направо, то можно немного пойти вместе с карнавалом. Они ставят гроб с донной Петровной на край подвижной платформы и разминают плечи. Идут рядом, курят, и каждый их шаг становится все пружинистей и веселее. Девушки танцуют рядом. Рядом пускают мыльные пузыри и раздают картонные маски. И работники похоронного бюро тоже начинают немного танцевать. А потом надевают маски и как будто забывают о донне Петровне и о смерти вообще. И тогда начинают танцевать совсем.

А донна Петровна вместе с карнавалом и подвижной платформой едет дальше. Солнце среды поднимается над городом и тоже едет вместе с ними. На подвижной платформе рядом с донной Петровной танцует обаятельный чернокожий юноша. Он одет в блестящие трусы и изысканную шляпу с шелковой лентой у тульи.

Донне Петровне мешает топот и громкая музыка. Донна Петровна ненадолго отвлекается от смерти и смотрит на маленькие часики на левой руке — похоронная процессия должна быть на кладбище еще двадцать минут назад. Медлить никак нельзя, ведь тогда не успеют подать обед. И все это будет в высшей степени неудобно.