Неправильный рыцарь - страница 15

На одной из улиц, когда ходу до вожделённого замка оставалось всего-ничего, несчастному господину барону едва не пришёл конец. Встреченные им красавицы (впрочем, и некрасавицы тоже) слишком уж бурно (кто восторженно, кто негодующе) реагировали на его появление. Они со всех сторон обступили Эгберта Филиппа, и ему приходилось буквально продираться сквозь толпу чрезвычайно разгорячённых дам, как сквозь заросли одичавших роз. Это сравнение, понятно тому, кто хоть раз испытал подобное «удовольствие».

Однако храброго рыцаря и крестоносца опасности не устрашат. Эгберт с достоинством (впрочем, как всегда) пережил и эту, размеры которой он оценил, лишь миновав её. Несмотря на стойко держащийся в голове и сковывающий все его движения (что было совсем уже некстати) хмель, рыцарь прибавил шагу. И если до сих пор не Эгберт вёл коня, скорее, наоборот, — конь выступал гордо и плавно, рыцарь же плёлся позади (даже не плёлся — так, болтался на другом конце поводьев, как тряпичная кукла в руках неумелого жонглёра), то теперь… Теперь «тряпки» ожили и превратились в человека.

Эгберт прибавил шагу, но не побежал. Отчасти, боясь погони, отчасти (что было вполне в его духе), не желая обидеть дам. А те словно ждали какого-то сигнала. К чему — рыцарь понял, лишь отойдя на безопасное расстояние и обернувшись.

Улица позади него напоминала в клочья разодранный мешок с тряпьём: среди дам шла нешуточная потасовка. Причём, безобразнейшая. Как правило, так дерутся доведённые до крайности нежные, слабые, абсолютно беспомощные существа. Дамы кусались, щипались, кололи друг друга шпильками, длиннющими когтями… то есть ногтями и носками остроносых туфель — словом, за неимением настоящего оружия (то бишь мечей и кинжалов) использовали любые средства. Они рвали друг на дружке платья и волосы, плевались, визжали и осыпали бранью своих гнусных («да сгореть им в аду!») противниц. Слова, что вылетали из прелестных розовых уст, вряд ли были почерпнуты в изысканных рыцарских романах.

К замку, что находился в самом центре, в сердце города, вела короткая прямая дорога. Но Эгберт (во избежание неприятных, либо — что ещё хуже! — чересчур приятных встреч) предпочёл обходной путь. Он крался по узким, глухим улочкам и закоулкам. (К чести госпожи графини, большинство из них было вымощено отборнейшими булыжниками.) Бедняга! К действию алкоголя прибавилась усталость, и ноги Эгберта, стоило тому ненадолго задуматься, шли куда-то не туда. Куда же? Да бог его знает. И сиятельный господин барон умудрился дважды запутаться в трёх улочках, на вид — ну, совершенно одинаковых! Даже люди, попадавшиеся ему навстречу, казались как-то подозрительно похожими.

Да, это правда, он заблудился. И битый час (если не больше) плутал, как в лабиринте, пока, наконец, не вышел на нужную улицу. Вышел — и вздохнул с облегчением. Вытер пот со лба, прислонился к шероховатой стене ближайшего дома (её поверхность была тёплой от солнца) и закрыл глаза. Дыхание Эгберта потихоньку выровнялось, он улыбнулся — заветная цель казалась так близка. Рукой подать!

Каков же был его ужас, искренний и неподдельный, когда он глаза открыл. В конце улочки (длинной и узкой, словно размотанные кишки кашалота) рыцарь увидел небольшую (человек тринадцать, не более) группу дам. Они негромко переговаривались и озирались по сторонам. Эгберт пригляделся и узнал тех, кто вслух осуждали, а втихаря подмигивали ему, и пока остальные выясняли отношения, так же втихаря ушли на поиски новоявленного кумира. Судя по виду, настроены они были весьма решительно. Рыцарь похолодел: «Порвут на сувениры. Охтыбожемой!»

Спину Галахарда покрывала старая драная рогожа. Даже не ткань — так, тьфу! доброго слова не стоит. Дырка на дырке и дыркой погоняет. Откуда она взялась и куда исчезло роскошное новенькое седло — Эгберта сейчас не интересовало. Он быстро стащил дерюгу, обернулся ею с головой и сел прямо на землю. Дамы очень удивились, когда увидели, что конь их Обожаемого и Несравненного (хотя и такого — «ах, какая прелесть!» — Безнравственного) кумира разгуливает сам по себе. Но ни кусочки сахара (достаточно крупные), ни ласковые слова не обманули и не прельстили вороного красавца.