Нэпса - страница 3
- Мама,- шепчет Эленица,- хорошо, что я папе отнесла обед. Он так любит фасолевый суп. Когда ему теперь дадут такой?
- Спи, нэпса, спи,- успокаивает Эленицу мать.
- А ты?
- Я посижу ещё немного.
Под утро Эленица засыпает. И снится ей, что они с отцом поднимаются по широким каменным ступеням всё выше и выше в гору. Эленица крепко держит котелок за
сломанную дужку, и он бренчит: «ток-ток-ток». А отец идёт рядом. Руки у него за спиной. Эленица не видит их, но знает, что они в стальных наручниках. Наручники надоедливо звенят.
- Папа, сними их!-просит Эленица.- Сними!..- И просыпается. Глаза у неё мокрые.
Оказывается, уже светло.
Ток-ток-ток! Ток-ток-ток! - стучат копытца осликов. Это зеленщик Мустафа спешит на базар. Но Эленица не выбегает ему навстречу. Она лежит и слушает, о чём говорят мама и дед Лазар.
А дед Лазар рассказывает:
- Понимаешь, Софи, мы ничего не можем поделать. Сила в их руках.
При этом он вертит котелок, стараясь приделать дужку. Руки у старика корявые, пальцы заскорузлые, но сильные, крепкие. Они гнут алюминий, расправляют стенки котелка. Эленица смотрит на его пальцы и думает - о ком говорит дед Лазар? И ему ли жаловаться, что в его руках нет силы?
- Понимаешь, Софи? - допытывается старик.
- Понимаю,- вздыхает мать и отворачивается.
- Ты не сердись на меня,- просит дед.- Я не виноват, что арестовали Косту… Его схватили, а меня - нет… Только пинка дали такого, что я грохнулся наземь. Они сильные, черти!..
«Да, сильные,- думает Эленица. И вспоминает того жандарма, который нёс Манолиса.- Наверное, он мог бы взять и деда Лазара, перекинуть через другое плечо и нести обоих. Куда бы он понёс их? Наверное, в чёрную машину. В ту, в которую сажают арестованных».
Дед Лазар ставит на стол котелок. Бока у котелка помяты, но дужка на месте, и крышка, хотя с трудом, но закрывается.
- Скажи, Софи, что тебе ещё сделать? Чем помочь? Может, по хозяйству что надо? - говорит дед виноватым голосом.- Ты не стесняйся. Руки мои тоскуют без дела. Да, чуть не забыл! Башка старая, дырявая… Ребята вот собрали тебе немножко деньжат, на первое время… А там посмотрим. Может, его выпустят…
Дед Лазар достаёт из кармана обвисших штанов пачку смятых драхм и подаёт матери. Она молча берёт деньги и прячет их под клеёнку на столе. Потом оглядывается на Эленицу.
- Нэпса, пора вставать… Сбегай-ка купи хлеба… Больше ничего не покупай!
Эленицу просить не надо. В одну минуту она натягивает платьишко и мчится вниз по улице.
VI
Возвращается она с пустыми руками.
- Мама-аа-а!- ещё издали кричит Эленица.
- Потеряла деньги? - спрашивает мать.
Эленица молча разжимает ладонь. В ладони - вспотевшие монетки.
Отдышавшись, Эленица рассказывает:
- Мама!.. Дедушка Лазар!.. Там такое творится!.. Пекарня закрыта. Народу тьма-тьмущая! Все кричат! Собираются идти к центру. На стене бакалейной лавки написали: «Свободу Манолису!»
Старик вскакивает, как молодой.
- Ну, я пошёл, Софи.
- Сидел бы уж… Без тебя там не обойдутся?
- Как знать, как знать… - на ходу бормочет Лазар и хлопает калиткой.
- Мама, можно и я пойду? - просит Эленица.
- Не смей! - кричит мать.- Только тебя там и не хватало!
Эленица пускается на хитрость.
- Тогда я наведаюсь к соседям, спрошу, где они брали хлеб.
- Ну иди, - разрешает мать. - И скорее назад!
Эленица для виду поднимается вверх по улице, потом, пригнувшись, прошмыгивает мимо своей калитки и летит вниз огромными прыжками.
- Нэпса, куда ты? Вернись сейчас же! - кричит мать вдогонку.
Но Эленины уж и след простыл.
VII
У старых ворот в порт собралась огромная толпа. Это грузчики, матросы, женщины из пригорода. Толпа не Стоит и не идёт. Она колышется, как морская волна. Эленица с трудом пробирается в тесноте. На каменной стене, где только что чернели буквы: «Свободу Манолису!» - огромное белое пятно. Это бакалейщик замазал их извёсткой. Но чем больше сохнет извёстка, тем ярче сквозь неё проступают буквы. Уже легко можно прочесть: «Свободу…» Эленице очень хочется написать рядом с этим словом ещё два слова: «Моему папе». Но чем написать? Если бы у неё был уголь… Один кусочек древесного угля! Но где его взять?