Нервы планеты - страница 15

Внезапно послышался исполинский скрежет и глухой гул. Открывшаяся картина потрясло даже бывалого вояку. По побережью побежала путина из десятков трещин.

Трещины расширялись, кое-где из-под земли потянулся сизый дымок. Некоторые из них достигали десятка-двух метров в длину, в ширину — метр и более; при этом они то развёрстывались, то смыкались своими берегами. Это было воистину мощное землетрясение.

В какой-то момент сейсмоустановка, укреплённая на специальной платформе, сначала покосилась, после совсем опрокинулась в одну из трещин. Несомненно, та дверь в преисподнюю была огромна, коли установка провалилась в неё полностью. «А что, бог на нашей стороне? — наверное, есть, — скривил губы в ухмылке Лагода. — Фактически он за нас выполнил план «Z» по уничтожению установки».

Подошёл второй из его офицеров с донесением:

— Перехвачено радиосообщение с американской субмарины. Они умоляли моряков с крейсера спасти их! Субмарина потеряла ориентиры и погружается в бездну, её крутит, словно щепку.

— УмоляЛИ? — переспросил Лагода, нажимая на последний слог.

Офицер подтвердил кивком подбородка:

— Им уже никто не поможет. Скорее всего, из-за подвижек плит в морском дне открылась воронка, куда их затянуло.

— Гм, пусть каются! Не зря же проект называется «Бездна»! Вот наши, как бы, братья по оружию и убедились в том. Что с «Саратогой»?

— Крейсер лежит в дрейфе примерно в пяти милях от острова. Думаю, там поостерегутся возвращаться на берег снова. Возможна эвакуация оставшихся лишь с воздуха.

— Что ж, пусть ребята из «Оплота» поспешат туда и всё тщательно зачистят, прежде чем мы покинем эти воды.

— А если на острове найдутся живые или раненные — действовать, как обычно?

Лагода хмыкнул уже более спокойно и задал риторический вопрос:

— Разве там такие есть? Я сомневаюсь…

Затем он глянул на Алексеева:

— Сколько баллов показали сейсмодатчики?

— Около восьми баллов. При таком землетрясении любой город превратится в прах с многочисленными жертвами.

Остроумов немного понимал по-английски, и незаметно для солдата прислушался к тому, о чём шептался цэрэушник с собеседником. Его насторожила та чья-то умоляющая фраза, которую, дважды повторил встревоженный уоррент-офицер[3]: «Save us please! For goodness sake!»[4] В остальном смысл достаточно длинного и сбивчивого разговора ускользал от профессора. Понятно было одно: случилось нечто экстраординарное и не слишком приятное для американцев.

Кингсдолл что-то приказал уоррент-офицеру, послышался удаляющийся стук ботинок. А цэрэушник вернулся очень недовольный. Со злым прищуром глянул на Остроумова:

— Да-а, сэр, ваша уникальная установка не достанется никому.

— Что случилось?

— На острове землетрясение. Погибли наши парни, уничтожена сейсмоустановка. Правда, теперь почти всё успокоилось, и радует лишь то, что пока молчит вулкан. Не исключено, что всё это устроено благодаря русским специалистам. Но есть ещё одно непонятное обстоятельство. Она касается непосредственно вас, Виталий Игоревич.

«Надо потянуть время, — решил Остроумов. — Как выясню обстановку, так и буду действовать».

— Спрашивайте, — махнул он ладонью.

— Под водой вдоль всего побережья острова, — начал Кингсдолл. — происходит странное свечение не то водорослей, не то каких-то микроорганизмов. От них, как установили электронщики, поступают сильные электрические импульсы. Вы можете прояснить ситуацию?

Услышав это, профессор с обречённой меланхолией заключил: «Пожалуй, отсюда я уже не вырвусь. Прощай, милая жёнушка, прощай, кофе с корицей по вечерам. Прощай, моя родина. Мы сами накликали это безумие. И этот смертельный паззл должен был когда-нибудь сложиться…»

— Вспоминаю недавний разговор с одним хорошим знакомым, — начал Остроумов издалека. — Он касался того, что в организме всё должно складываться гармонично. Если же часть клеток выходит из-под его контроля, то… Вы понимаете? Это — рак! И тогда любой организм всегда начинает бороться с болезнью. А в данном случае мы как раз являемся раковыми клетками.

— Нет, это вы — русские — виноваты в том, что произошло!