Невозможная музыка - страница 43

— Я же все сыграл! Ты сама слышала, — возмущенно отвергал он упреки матери. — И все трудные места повторил. Что еще?!

Иногда она печально говорила:

— Знаешь, настоящий музыкант проводит наедине с инструментом все свободное время. Он просто не хочет иного…

— Так то свободное! — подхватывал Сашка. — А у меня еще целая куча всего.

Он знал: мама понимала, что просто необходимо еще собрать до конца парусник из картонной мозаики; и сыграть с самим собой в "Золото инков", где на каждом шагу подстерегают ловушки и гремучие змеи; и сбегать с соседским пацаном к военной части, — а вдруг хоть на этот раз найдется гильза?

И потом ведь всегда ждала какая-нибудь из книг, которые Сашка не мог растягивать надолго. Маму беспокоило, что он ничего не запоминает из прочитанного, потому что просто "проглатывает" их. И это действительно было так, вот только насытиться хорошими книгами было невозможно. Но Сашка знал, что мама понимает и это, ведь она также прочитывала за ночь то, что ее захватывало. В такие минуты прервать чтение значило остановить саму жизнь…

Так что, хоть музыка и была для него главным, она все же не заполняла всей жизни. А теперь появилась еще и Лилька. И она не просто отняла часть его времени, а так и захапала все целиком.

…Сейчас Сашка лежал в темноте и решал, стоит ли брать ее с собой на ту скалу, которая показалась ему похожей на дядину картину. Или, в качестве наказания, оставить ее в этом доме, куда она так рвалась?

Он разозлился на Лильку еще днем, когда она, как беспризорная, вцепилась в мороженое. А вечером обиделся еще больше, потому что она так и вилась вокруг этого Игоря. И даже подпевала те самые доисторические песни, которые тот взялся исполнять под гитару. Ладно мама, но откуда Лилька могла их знать?

"Гусара тут изображает! А сам, между прочим, на манеже дурака валяет", — Сашка раздраженно пинал в огонь сучья и придирчиво следил за матерью. Она, вроде, и не улыбалась, и не пела, но почему-то Сашке казалось, что ей хорошо. И это уже само по себе было опасно, ведь до сих пор он слышал от нее:

— Мне хорошо только с вами.

Вторым был Сашкин отец, которого теперь он особенно надеялся найти.

Перестав дышать, он приподнялся на диване, где они с матерью спали вдвоем. Сашка предусмотрительно лег с краю, солгав ей, что всегда встает по ночам: "Ну, ты понимаешь…" Ее губы прижались к его щеке, без слов убеждая, что она все понимает, и в этот миг, когда мама была так близко, он особенно остро почувствовал необходимость защитить ее от того неизвестного, что Игорь пытался внести в их жизнь.

Прислушавшись, Саша убедился, что мама не собирается просыпаться, и на цыпочках подобрался к смешно раскинувшейся во сне Лильке, которую уложили на маленькой — прямо по ее рост — раскладушке. Откуда она взялась, Игорь объяснил смущенной скороговоркой, ни на кого не глядя:

— Иногда мой сын сюда приезжает. Когда бывшая жена отпускает его.

— Он младше меня? — не поверил Саша. Его родители выглядели куда моложе этого Игоря.

— Нет, старше. Года на два. Просто он здесь не был уже… давно. Очень давно.

Что-то сочувственно дрогнуло у Сашки в груди от этих слов, но это ему совсем не понравилось. Как и то, что Игорь то и дело посматривал на него у костра и все зачем-то пытался улыбнуться ему, а Сашка отворачивался, чтобы не видеть этой улыбки.

Вообще-то, когда тревога за маму ненадолго отступала, ему тоже становилось хорошо оттого, что они так тихо сидели все вместе, и ночь уже шепталась у них за спиной. А мама не гнала его в постель, как будто вблизи от вековых скал они сравнялись возрастом. Иоланта же то и дело неразборчиво бормотала:

— Боже, я словно вернулась в свою молодость. Только нас тогда было семеро. Да, семеро…

"Если мы найдем и папу, и Лилькиного дедушку, нас тоже станет семеро", — мысленно успокоил ее Саша.

То, что его учительница, которой он всегда немного стеснялся и считал совершенно ни на кого не похожей, сейчас была с ними, и они даже собирались спать в одной комнате, казалось ему диковинным и как-то не до конца укладывалось в голове.

До сих пор Сашка не видел, чтобы она сидела на земле (правда, подстелив одеяльце, но все же!). И не слышал, чтобы она что-нибудь пела, кроме: "Ля — до — ля…" А здесь выяснилось, что она умеет резать хлеб и знает, как печь картошку, хотя занялся этим все равно Игорь. Это были, конечно, естественные вещи, которые, наверное, умел каждый взрослый человек, просто Сашка никогда не связывал с ними Иоланту.