Нина Горланова в Журнальном зале 2012- ЖЖ апрель- август 2012 - страница 28

стр.

Н. Нет, это я Тане Ж. Ночеву я так быстро не могу, надо подумать.

В. Ну да, ему ведь надо писать про мать сыру землю и про Эроссию…

***

Нина Горланова

КТО ТАК ДЕЛАЕТ!

Жили-были два соседа: человек и антисемит.

Последний был главным редактором одного журнала, а фамилия его заканчивалась на «ко». И фамилия его жены была на «их», и дети были русоволосые, голубоглазые, про них гости говорили:

- Приятно взглянуть на чисто славянского ребенка!

Сосед-человек пришел сюда не в гости, а за делом:

- Дай мне пьесы Володина.

- У меня нет. А зачем? Ведь Володин - еврей.

- А почему ты Шагала повесил? Он кто, по-твоему, русский или француз?

Ляля сидела в кресле и жадно впитывала все эти разговоры. И главный редактор решил поставить-таки соседа на место:

- У меня гостья, а ты... В литературе должно быть что-то светлое! А то таких мерзавцев я через себя каждый день пропускаю…

Ляля видела, что сосед как бы русский: глаза зеленые, морда широкая, волосы пшеничные. Она с удовольствием мысленно оглядела себя - пышную блондинку с серыми глазами. В то же время она чувствовала, как шеф ее напряжен против своего соседа, поэтому обрадовалась, когда тот ушел. Потом она взяла «свою» рукопись и попрощалась.

- Сын заболел, вот и пришлось просить вас, - оправдывался главный редактор. – Владельцу холдинга нравится эта пьеса… хочет в театры разослать.

- Да постараюсь сегодня сделать.

Дома Ляля показала мужу рукопись: мол, шеф просил как можно скорее. Толик скис - они вечером собирались в гости.

- Ну и сходим в гости. Я быстро напишу рецензию. А чего напрягаться-то - одноактная комедия.

- Ну, это ведь надо препарировать, - ныл Толик, листая рукопись и зачитывая реплики из нее: «Но об этом никто не знает, значит, этого как бы не было! Ремарка: в зале несколько минут запах малинового варенья (варят прямо на сцене)».

Толик потрогал свои почки и махнул рукой. Ляля знала, что даже запах малинового варенья не мог он переносить из-за болезни почек, а уж само варенье даже и не попробовал никогда.

Она села читать пьесу.

Странная это была вещь.

Один друг позвал другого на поминки. Отсюда и название: «Годины». И хотя никто из близких не умер, но… «он мне все равно нужен для одного дела. Пойду».

Пришел, а там стол накрыт, запах малинового варенья, и такая встреча:

- Я не мог тебя не позвать на эти поминки, ведь год назад умерла твоя душа.

А друг-то уже привык к странностям своего однокашника, да и очень он был ему нужен. Решил сидеть... Главным действующим лицом была душа, то умирающая, то воскресающая; автор писал, что ее роль должна играть девушка, запеленатая широкой белой лентой, как на древнерусских иконах.

 Эти иконы сбили Лялю - она стала искать что-то славянофильское, но пьеса оказалась типичным перевертышем, когда плохой в конце оказывается хорошим и наоборот, прием, выдающий автора-новичка.

Ляля выписала несколько цитат, потом приняла позу кучера и расслабилась - нужно отдохнуть перед работой.

Она задремала, и во сне пьеса представилась ей как кусок загустевшего воздуха. Вот так и только так можно взять его в руки, а по-другому уже нельзя - промахнешься! И с одной стороны на самом деле оно больше, чем с другой, притом синее. С той же стороны, где оно меньше, пахнет мылом. И сказать-то больше нечего...

Она проснулась. Ах, все эти символы!..

И вдруг она вчиталась в фамилию автора. Феликс Смирин!

Вот, значит, что: еврейские штучки. Сразу стало понятно содержание пьесы, ее издевательский характерный, между прочим юмор.

Ее проверяют? Ее, Лялю?

Нужно… разгромную рецензию.

Ляля напечатала первую фразу: «Эстетические категории определяются из соотношения идеала и действительности. Комическое предполагает...»

Про себя она в это время думала так: «Я совсем не против евреев, но нужно процентаж соблюдать». Эти слова она слышала недавно на дне рождения шефа. Еще тогда его сын получил три телеграммы-молнии! Ужасно интересный вечер получился. Сын Игорь был подработчиком, тоже рецензировал, на одну еврейскую пьесу он так разозлился, что посоветовал автору рукопись сжечь. И вот с интервалом в час стали приносить телеграммы.