Нобелевский лауреат - страница 26

— Инспектор Беловская! — Министр вышел из-за стола и направился к ней. — Ванда! Сколько лет, сколько зим! Как быстро летит время! А ты все такая же, прекрасно выглядишь!

— Господин министр, — смущенно сказала Ванда и запнулась, ожидая, что он тут же сделает ей замечание и попросит обращаться к нему, как и раньше, по имени. Но ничего подобного не последовало.

— Как я рад тебя видеть, — не переставал восклицать министр. — Что тебе предложить? Чай или кофе?

Несмотря на то, что Ванда продрогла на скамейке, она отказалась. Министр заказал секретарше один кофе, потом достал массивную, по всему видно, дорогую, шариковую ручку, отметил что-то в небольшом, почти дамском, блокнотике, который после этого убрал в карман.

— «Весна», — почти прошептала Ванда.

— Ты что-то сказала? — взглянул на нее Гергинов.

— Нет, ничего, — смущенно улыбнулась она.

— Ну вот, — снова обрадовался он. Не найдя других слов, звонко хлопнул рукой по столу и стал рассматривать ее с таким умилением, словно это была не его подчиненная, а, по крайней мере, блудная дочь.

Секретарша принесла кофе. Министр нетерпеливо схватил пакетик сахара, но, повертев его в руках, не стал разрывать и вернул на блюдечко. Затем взял чашку и залпом выпил кофе, словно какое-то горькое лекарство.

— Что поделаешь, диета, — объяснил министр, поймав взгляд Ванды. — За все приходится платить. Все-таки молодость-то уже прошла. Ну, а ты?

— Моя тоже, — подтвердила Ванда.

Министр засмеялся.

— Все шутки шутишь… Нет, ну ты скажи, какая каша заварилась с этим нобелевским лауреатом, а! Я даже не хочу думать, что будет, если вовремя его не выручим. И без того нас нагнули, дальше некуда. С самого утра вся полиция стоит на ушах, только им и занимаемся. У нас на подозрении четыре группы, отрабатываем сейчас места, где они могут быть, но пока ничего… Да ты их знаешь: «Фантомы», «Балбесы», «Три поросенка» и банда Электрода. Ведь вы их разрабатывали. Во всяком случае, так говорит твой шеф. А лауреата мы доверили тебе, так как это очень ответственная задача. Так что докладывай.

Ванда принялась перечислять, что ей уже удалось установить. Закончив, она даже сама удивилась, как мало успела сделать. Фактически, из сделанного не стало ясно, куда двигаться дальше. Не было даже предварительных гипотез. Только одно: Гертельсмана кто-то взял в заложники и теперь требует за него выкуп. И это, вероятнее всего, какая-то местная бандитская группировка. Ничего другого на данном этапе невозможно было допустить. Но Ванда рассказала министру о разговоре с мисс Вокс, передав его почти слово в слово. Министр нахмурился.

— Я знаю об этом письме. Читал его. Хорошо написано, с пафосом. Я понимаю этих людей. Даже очень хорошо их понимаю, ведь мы боремся за одно и то же. Только все это чушь, Беловская. Они что же, думают, что мы тут… Ты отдаешь себе отчет, что сейчас о нас говорят все мировые СМИ? Все следят, что у нас происходит. Весь мир! У нас такого еще никогда не было! Ужасное преступление! Это не просто история всемирного значения, жертва-то — нобелевский лауреат! И что ж: сидеть сложа руки? И ждать, пока те заплатят выкуп, потому что они с самого начала были уверены, что мы не справимся. А Еврокомиссия? Так они завтра же такой доклад на нас сочинят, что мало не покажется! А если решат исключить нас из Евросоюза? Что тогда станем делать? И знаешь, я их пойму, если они примут такое решение, потому что мы палец о палец не ударили. Тогда иди рассказывай, сколько операций против организованной преступности мы провели, сколько мафиози арестовали и сколько преступных сетей уничтожили… Хвались, сколько влезет, — никто на тебя даже внимания не обратит. Все будут помнить только об этом Гертельсмане, а нас будут считать полными бездарями. И если сейчас не будем действовать, значит, мы и впрямь бездари!

Гергинов на секунду умолк, Ванда тоже молчала. Да и что она могла сказать.

— Я нисколько не сомневаюсь, что ты меня понимаешь, — немного помолчав, продолжил министр. — Ты уже столько лет в Системе, у тебя есть опыт, необходимые качества… Одним словом, ты — профессионал! Но сейчас особая ситуация, и здесь речь не идет только о твоем личном авторитете или о твоей службе… Да даже о министерстве! Я говорю это не для того, чтобы тебе приказать, наоборот. Я хочу, чтобы ты работала спокойно, зная, что у тебя за спиной и твое начальство, и я, а значит, все министерство. Я хочу, чтобы ты приложила все свои знания и все умения, потому что борьба с организованной преступностью — это национальный приоритет. И спасение этого несчастного нобелевского лауреата — еще больший приоритет. Потому что если мы провалимся, не только моя голова полетит, Ванда. Может закачаться все правительство. И не мне тебе объяснять, что это означает. Мы не просто потеряем доверие Евросоюза и разных там международных институтов. Гораздо хуже, ибо это дело политическое. А политические дела, Беловская, должны делаться безупречно, потому что ставки слишком высоки, а о провалах помнят всю жизнь. Пострадаем не только мы, пострадает репутация Болгарии. С нас и без того глаз не спускают. Потому что если подобное произойдет в другой стране, пошумят, пошумят и перестанут. Нас же просто уничтожат. В лучшем случае опять начнутся проверки, проверки, проверки — до бесконечности. Но только этим дело не кончится. И в этом ты можешь быть абсолютно уверена.