Новые испытания - страница 48

Катя открыла глаза, и Маша приложила палец к губам:

— Тс-с-с… спи, спи.

— Маша, опять спасаешь? — слабым голосом отозвалась Катя. — Маша, не надо меня спасать…

— Спи, Катюша, спи… — повторила Маша.

— Машенька, отойди, пожалуйста, — попросил врач.

Маша отошла в сторону. Врач снова проверил пульс Кати и грустно покачал головой. Маша стояла и что-то шептала, казалось, что она молится:

— Я спасу ребёнка своего любимого… спасу… Даже ценою собственной жизни… Этот ребёнок будет жить!

— Маша, сходите в процедурную. Пусть готовят плазму, — скомандовал врач.

— Но мой анализ… — напомнила Маша.

— Маша, в больнице нужно как в армии — выполнять приказы, не вступая в пререкания с начальством!

Маша кивнула и пошла к двери. Послышался стук каблучков медсестры. Она зашла, улыбаясь:

— Есть! Нам повезло. У Маши тоже третья группа крови, резус отрицательный!

Вскоре Маша и Катя уже лежали на соседних кушетках. Кате делали прямое переливание крови.

— Надо же, какое везение. Редкая группа крови, и совпало, — удивлялись врачи.

— Да, судя по тому, что происходит, отторжения не должно быть, — сказал Павел Фёдорович. — Посмотрите, она розовеет прямо на глазах.

Алёша забежал в Катину палату, широко распахнув дверь, и замер. Он увидел, как нянечка неторопливо убирала Катину постель: снимала простыню и наволочку. Лёша спросил:

— Что? Пациентку выписали уже, да?

— Если бы… Наоборот! — грустно возразила нянечка.

У Лёши подкосились ноги.

— В-в-в к-каком смысле — наоборот?

— Умирает она, сынок… — тихо ответила санитарка, крестясь.

Смотритель зашёл в свою каморку осторожно, по-кошачьи, за ним зашёл Костя.

— Вроде нет никого… Гуляет квартирант. На своё счастье. — Смотритель начал шарить по полкам и ящикам. Костя, от нечего делать, взял со стола несколько яблок и спрятал в рюкзак. Потом он вернулся к двери и стал, подпирая косяк:

— Давай скорей!

— А ты лучше помоги мне, чего стоишь там, в дверях? — огрызнулся смотритель.

Костя не согласился:

— Ты в своём доме сам без меня управишься. А я лучше на шухере постою.

— Ладно, как знаешь. — Смотритель начал собираться. Достав из ящиков запасные батарейки и новый фонарик, он присвистнул: — Гляди-ка! У этого парня фонарь получше нашего будет. Пусть поделится.

— Так он смотритель маяка теперь, — пояснил Костя и неожиданно насторожился.

Смотритель это заметил:

— Ты чего?

— Ничего! Просто слушаю! — отмахнулся Костя.

— Слушатель, — буркнул смотритель, продолжая сборы.

Костя притворялся, что смотрит в дверь, на самом же деле он искоса наблюдал за сборами смотрителя. Когда тот залез под стол достать что-то, Костя ещё раз оглянулся и — прыгнул наружу, захлопнув за собой дверь. По винтовой лестнице он бросился наверх на открытую площадку маяка.

Наверху, с трудом переведя сбившееся дыхание, он достал из кармана мобильный телефон. Он уже набирал номер телефона Кати, когда вдруг сзади на его плечо легла чья-то рука.

Алёша прошёл в палату, где лежали на соседних кроватях Катя и Маша. Девушки спали.

— Тихо, Алёша.

— Я тихо-тихо… Не разбужу, — пообещал он.

Павел Фёдорович откровенно признался:

— Если бы не донорство Машеньки, то Катенька могла бы погибнуть. У неё ко всем прелестям ещё оказалась плохая свёртываемость крови…

— Ужас. А на вид — здоровая девушка, — потрясённо сказал Лёша.

Врач вздохнул:

— Беременность, Алёша, обостряет невидимые нам болячки или… добавляет новые.

— А что… что с ребёнком? — чуть слышно спросил Лёша.

— Успокойтесь, Алёша. С ребёнком всё в порядке. Можно сказать, последние силёнки из мамы выпил. Вернее, предпоследние. Теперь со всеми порядок — и с мамой, и с малышом. Можете передать отцу, что этот ребёнок, видимо, угоден Богу. Риск был огромный, и в прошлый раз, и сейчас. Но теперь…

— Я передам отцу. Обязательно. — Алёша улыбался, но у него в глазах стояли слёзы. — Можно подойти ближе?

Врач кивнул, и Алёша осторожно, на цыпочках подошёл к Кате. Глядя на неё, он спросил:

— А что теперь?

— Отлежится Катюша, проколем ей курс необходимых препаратов. Чтобы, так сказать, гарантия была…

— Гарантия чего? — не понял Лёша.

Врач широко улыбнулся:

— Чтобы малыш попрочнее обосновался в своём временном домике. А потом… потом скажете Кате, чтобы не забыла меня на крестины позвать!