О Господи, о Боже мой! - страница 31
Только изучение опыта педагогов-энтузиастов, не пренебрегающих отечественным опытом, будет толк из ее и вашего труда и критического анализа всего зарубежного.
К вашему сведению, у меня 3 диплома: Яр. пром. экон. техникум, Изолифк, М. И. Марксизма-Ленинизма, 4-й не закончила, но перешла на 2-й курс Института Живого слова, но увы, его закрыл Сталин. И написала я книгу о коллективе уч-ся и его роли в школе, увы, с узбекского языка осталась не переведена и не переиздана пока. Ослепла почти совсем. Работала все годы в всесоюзных, республиканских, московских организ. ФК и 25 лет вела курс и педпрактику студентов Изолифк в московских школах 320, 57, 324, 328, 446, 383, 324, 325, 310 и т. д. …
Не на ту внучку напала бабушка Доля, чтобы повернуть Машу туда, куда она не хотела: в толпу сверстников, радеющих куда-то поступить — катиться по общим рельсам. Не знала бабушка своей внучки, хоть и растила ее у себя на даче. Не знала ее и родная мать. Отчаянно боролась она за возвращение Маши, дипломатично применяя все меры воздействия. Подруги, знакомые, родственники раскрывали Маше глаза на мои корыстные замыслы. Маша омывала все рекой слез, но пути не меняла.
Я купила ей дом в Любутке. Мы еще работали в интернате. А дом был нужен для чего-то большого, хоть пока и неопределенного. К тому времени умерла Анисья Степановна — хозяйка козлят и избы. Я стала торговать дом у ее дочки — лукавой бабы из дальней деревни. Она запросила 800! Я торговалась, но потом денег дал наш поклонник — мой бывший, Машин настоящий! Знать бы тогда, сколько непокоя принесет тот дом с собою!
В Андреапольский районный суд
от Сулимовой М.В., проживающей
в деревне Монино Андреапольского
района Тверской области
Я купила дом Ивановой Е. И., проживающей в деревне Симонка Хотилицкого с/с Андреапольского района Тверской области. Была составлена купчая на покупку дома 15 июня 1990 г. при свидетелях. Оформление в с/с с. Хотилицы было отложено до выяснения размера госпошлины на оформление дома. Я неоднократно заявляла в Госстрахе г. Андреаполя о необходимости определения суммы госпошлины. Когда была определена стоимость госпошлины, Хотилицкий с/с отказал в оформлении на меня дома до выписки из Москвы.
6 апреля 1990 г. я выписалась из Москвы для прописки в купленном доме. Хотилицкий с/с отказал мне в прописке на том основании, что бывшая хозяйка дома якобы желает расторгнуть сделку и вернуть себе проданный дом. За время моего проживания в доме была произведена его капитальная перестройка. В него вложены средства и труд. Кроме того, новый курс рубля значительно отличается от курса его на момент продажи дома, повысилась стоимость стройматериалов и жилья.
В настоящий момент я проживаю в купленном доме без прописки и не имею другой жилплощади. Хотилицкий с/с не выделил мне приусадебного участка и продуктовых талонов. Я не имею возможности приобретать продукты питания.
Обратно в Москву меня не пропишут.
Прошу Суд вмешаться в решение моего вопроса и обязать Хотилицкий с/с прописать меня в купленном доме.
22 мая 1991 г. <Подпись>
Это было только начало маневров, которые обернулись бессрочно затянувшейся кровопролитной войной. Нас было двое: я — полководец, Маша — верный солдат. Мы против всех — Москвы и деревни, против Машиных родных и местной гидры, против всех моих знакомых и друзей, не веривших в то, во что верили мы. Воевали за право остаться здесь и еще за один дом в Любутке, который был необходим нам в нашем туманном будущем.
Машины родители приехали к нам на ее 18-летие.
В это время у нас был жилец — новый, не Дюша. Дюша испарился. Донесся слух, что он в Оптиной Пустыни собирается принять постриг, а с нами, с нашей греховной жизнью он больше не может иметь ничего общего. Новый жилец был сыном Гармаева. Неожиданно прибыл он пожить и помочь нам. Мы были знакомы с лагерных времен — рукастый парень, шустрый. Он поселился в Любутке, уже недели две там плотничал, строил веранду. А мы в торжественный день получали подарки в Хотилицах. Я была любезно осыпана ими тоже, хоть и не именинница. Маше привезли фамильное колечко с камушком, наряды, арбуз, бананы и бутылку «Столичной» (валюту, с помощью которой в деревне велись все дела). Только разложились мы за столом, как в окно увидели самого Гармаева.