Об обращении с людьми - страница 22

Не должно издеваться над чьим-нибудь станом, ростом и безобразием, ибо сие не зависит от власти человеческой. - Нет ничего оскорбительнее, досаднее и несноснее для чело­века, который по несчастью имея несколько странную на­ружность, тем самым навлекает на себя насмешки и отчуждение от общества. Людям, которые хотя несколько знакомы с большим светом и жили между людьми различ­ных видов и состояний, казалось бы, вовсе не нужно о сем напоминать. Но, к сожалению, встречаются иногда, даже между знатными особами, а наипаче между женщинами та­кие, которые столь мало имеют понятия о благопристойно­сти и справедливости, что не в состоянии скрыть впечатлений, производимых в них странною наружностью. Это есть слабость. - И если рассудить, сколь относительны и сколь разнообразны бывают понятия о красоте и безобра­зии; сколь мало основательна и ненадежна наша физиогно­мическая наука; и сколь часто под какою-нибудь отвратительною наружностью скрывается благородное пла­менное сердце, тонкий и проницательный ум, - то легко увидеть можно, что весьма редко мы можем иметь право ос­новывать вредные последствия на внешнем виде человека, и никогда не должны первые впечатления, производимые в нас таким видом, к чему-либо прискорбию обнаруживать смехом или другим каким-либо образом.

Впрочем, кроме необыкновенной наружности, могут нам казаться странными в человеке еще другие предметы, на­пример, смешные, нелепые, отвратительные ухватки, обо­роты, кривляния, незнание известных обыкновений, неосмотрительность в поступках, странная одежда и пр. Не меньшею неблагопристойностью можно почесть и то, когда даем заметить сии несообразности смехом или иными зна­ками другим людям, и чрез то беднягу, и без того уже чув­ствующего свои недостатки, приводим в еще большее замешательство.

(44) .

Бели хочешь говорить в обществе с другом своим о ком- нибудь из присутствующих (хотя сие, как и шептание на ухо вообще неприлично), то по крайней мере остерегайся смотреть на ту особу, о которой ты говоришь. А если и тебе хочется услышать, о чем говорят в некотором от тебя рас­стоянии, то и тогда не обращай туда глаз своих, иначе ты обратишь на себя внимание общества, ибо слушают ушами, а не глазами.

(45) .

Остерегайся без необходимости напоминать людям, с ко­торыми ты обращаешься, о неприятных для них вещах! - Часто некое неблагоразумное участие заставляет людей расспрашивать нас о наших домашних и других для нас скучных делах, хотя, впрочем, помочь нам они не в состоя­нии и тем принуждают нас беспрестанно иметь перед глаза­ми предметы, которые бы мы охотно желали забыть в обществе, где надеялись найти развлечение и успокоение от трудов житейских. Надобно иметь столько познаний чело­веческого сердца, чтобы быть в состоянии различать, можно ли какого-нибудь человека в минуту нашей с ним беседы, смотря по его темпераменту, положению и роду печали, та­кими разговорами развеселить, или грусть его не увеличит­ся ли еще более. Остерегайся также обремененных горестною судьбой приводить в большее огорчение, пред­ставляя в мрачном виде бедственное их положение, которое переменить они не в силах. Есть такие незваные моралисты, которые находят удовольствие погашать в нас и последний луч надежды к достижению самой невинной и умеренной мечты нашего счастья.

(46) .

Не показывай никакого участия, даже и неумышленною улыбкой, или лучше не обращай никакого внимания на то, когда кто-нибудь говорит другому неприятные вещи или старается стыдить его. Утонченность такого поступка быва­ет чувствуема и часто вознаграждается благодарностью.

(47) .

О приверженности к парадоксам (утверждение против­ных мнений), о страсти к противоречиям и спорам, о ссыл­ках на чьи-либо суждения и о доказательствах мнений и изречений других, я буду говорить в главе третьей сей час­ти, почему здесь о сем только напоминаю.

(48) .

Одна из важнейших добродетелей в общежитии, но ко­торая ежедневно становится все реже, - есть молчаливость. Ныне люди бывают столь бессовестны в обещаниях, увере­ниях и даже клятвах, что самые важнейшие тайны, вверяе­мые им под условием строжайшего молчания, разглашают повсюду бесстыднейшим образом. Многие, впрочем не зло­намеренные, но весьма легкомысленные люди, никак не мо­гут обуздать своей болтливости. Они забывают, что их именно просили о чем-либо молчать, и из одной только предосудительной неосторожности разглашают самые важ­нейшие тайны своих друзей в публичных местах, или, счи­тая каждого, кто только малейшее обнаруживает к ним участие, верным другом, вверяют то, что не им, собственно, принадлежит, таким же легкомысленным людям, каковы они сами. Не менее безрассудно поступают такие люди и с собственными тайнами, предположениями и приключения­ми и тем самым нередко разрушают временное свое счастье и не достигают желаемой цели.