Огонь Черных лилий - страница 7

По щекам Винсента разлился румянец, но он не шелохнулся.

— Я же знаю, тебе так нравится, — Ясмин привстал, и оказался у самой мочки уха парня.

— Оставь меня, — неожиданно взорвался Винсент и оттолкнул своего любовника, — Я не твоя вещь, не твоя собственность, не твой зверек, которого можно потрошить, как и когда тебе удумается. Хватит. И еще, я не буду подписывать!

— Будешь, — Ясмин вскочил с места, его длинные волосы, расплетясь из хвоста, рассыпались по спине.

— Нет!

— Да, помни ты мой, и только мой, — Ясмин, обхватив парня за талию, прижал к себе, — Поэтому, сучка, ты подпишешь.

— Сам ты, сука! — с ненавистью в голосе произнес Винсент.

Ясмин улыбнулся, и одним движением перевернул парня к себе спиной. Винсент оказался лицом на столе и заговорил, отчаянно дрыгая ногами:

— Ясмин, не надо, я серьезно, я не хочу. Правда!

— Не ори! — гаркнул Ясмин, рывками стягивая с Винсента штаны.

— Ясмин, правда, я не хочу, не хочу, не сейчас! — Винсент пытался отбиться, но Ясмин не прекращал. Он и сам успел разоблачиться, сняв с себя перчатки и спустив штаны.

Винсент оглянулся на своего мучителя, и закричал:

— Ясмин, ты сволочь!

После этого последовал удар головой об стол, Ясмин просто вдавил своей рукой голову парня в кожаную обивку.

— Я же сказал, не ори. Не компрометируй меня.

Не обращая более никакого внимания на своего Винсента, Ясмин облизнул пальцы и смочил заднее отверстие парня. И он вошел, нарушая границы чужой телесной защиты.

Агония.

Пожар разлился по груди невозмутимого главнокомандующего. Когда он был внутри этого мальчишки, его тело все горело и содрогалось от сладкого блаженства. Было что-то великое в их борьбе и их соединении. Никто бы на свете не смог заменить ему Винсента.

Агония рвалась наружу.

Ясмину стоило трудов, чтобы не застонать. Винсент в такой подчиненной позе был просто прекрасен, а еще он ему полностью принадлежал.

Ясмин чувствовал приближение оргазма, сладкого пика, острого как стрела, горячего, как раскаленное железо. Последний раз он всадил свой член глубже и замедлился, давая своему семени остаться внутри любовника.

Он ликовал. Побеждая Винсента, он побеждал себя. Он был в шаге от потери контроля, но сдерживался. Ясмину это и нравилось, рядом с Винсентом он балансировал на грани. Его борьба с собой бывала тяжелой, но после, победа казалась чарующе сладкой.

Реальность закружилась вокруг, приводя Ясмина в чувства.

— Черт, — выругался он, на столе была разбрызгана кровь. Ясмин отдернул руку от шеи Винсента, которую так и сжимал на протяжении всего этого времени. Белая кожа отделалась красными полосами в контур пальцев мужчины.

— Винсенте, ты в порядке? — Ясмин поднял парня со стола и прижал к себе.

— Да, — тихо ответил тот, вытирая разбитый нос.

— Я сделал тебе больно, извини. Почему ты не сказал?

— Ты же просил тебя не компрометировать, поэтому я молчал.

— Дурной! Я разбил тебе нос, сильно?

— Обычно.

— Ну, прости, — Ясмин крепче прижал к себе Винсента.

— Я не злюсь, — ответил тот, отводя печальные глаза.

— Прости, прости, — Ясмин погрузил свой нос в шелк волос парня, и шептал ему в самое ухо, едва касаясь губами мочки, — Простишь?

— Да… — отозвался Винсент.

Ясмин стал покрывать его шею нежными поцелуями.

— Я подпишу, — прошептал парень, запрокидывая голову.

— Не надо, если не хочешь, я не буду заставлять.

— Я подпишу, — Винсент уже выводил крючкообразную змейку на залитом кровью листе.

— Я обожаю тебя, — Ясмин целовал грудь парня, стягивая с него пиджак, — Обожаю, я сделаю тебе приятно, как ты любишь.

— Нет, — задыхаясь, простонал Винсент, — Я буду кричать, я же тебя скомпрометирую.

— А я хочу, чтобы ты кричал, — прошептал Ясмин, лаская живот любовника, — Пускай слышат все, как надо сгорать от страсти.

Винсент прикрыл глаза и застонал. Теперь его возбужденный член был во власти Кая, мальчика выросшего в настоящего снежного короля. Он словно змей заглатывал несчастного кролика, который ведомый природным инстинктом был не в силах противостоять сладкому соблазну смерти. Винсент вскрикнул.

Ясмин обожал эти минуты, когда Винсент, переставал сдерживаться, и начинал кричать, закидывая голову, заламывая руки, хватаясь за край стола или сжимая простыни, когда он упирался ногами и трепетал, почти как женщина. У Винсента была одна черта, которая отличала его от всех, он отдавался любовнику до конца, выкладывая перед ним все эмоции и все чувства. Ни одна эмоция не была поддельной, Винсент был натурален в своем наслаждении, он полностью принадлежал Ясмину. Именно в эти секунды он становился таким беззащитным, таким невинным и таким соблазнительным, и Ясмин сам сгорал от страсти, доводя Винсента до предела, когда не понятно от чего он так истошно кричит от наслаждения или от боли.