Олдорандо - страница 24
Но, так или иначе, он должен был здесь жить, а его благодетель уже не раз намекал Юли, что такому здоровому парню не грех и самому зарабатывать себе на хлеб. Располагая неплохим капиталом, пусть и приобретенным самым незаконным путем, Юли собирался купить маленькую лавку рядом с лавкой доброжелательного Киале и открыть свою торговлю. Его прельщала мирная и обеспеченная жизнь лавочника. Впрочем, если повезет, он сможет открыть и выездную торговлю, какой занимались убитые им господа, и, кроме денег и почета, получит ещё и возможность бывать в самых разных местах. Возможно, он даже навестит свой клан, поразив их уже своим обликом знатного господина.
Однако вскоре он обнаружил, что существует много законов, которые запрещают ему это весьма выгодное дело. Он не мог купить лавку, не будучи мастером гильдии торговцев. А торговать без лавки он не мог. На это нужно было иметь особое разрешение, которое выдавалось только действительному члену гильдии лоточников. Ему же нужна была справка о членстве в гильдии торговцев, а её нельзя было получить без прохождения ученичества в подмастерьях. Более того, чтобы просто жить в городе, ему нужно было получить паспорт, для чего надо было сдать в милицию характеристику своего поручителя и сертификат благонадежности, а он выдавался милицией лишь после получения документов о наличии недвижимости и благоприятной характеристики от духовных лиц. Однако он не мог стать владельцем комнаты, которую подарила ему Туска, пока милиция не выдаст ему паспорт. Что же касается характеристики, то для этого надо было соответствовать одному, самому элементарному требованию: доказать наличие веры в бога Акха и предъявить свидетельство о регулярных приношениях Ему. Не долго думая, Юли заявился со всеми своими проблемами прямо к капитану милиции.
-- Ты дикарь, но ты уважаешь наши законы и можешь принести большую пользу городу, когда станешь торговцем, -- изрек после краткого раздумья капитан. -- Но тебе следует немедленно обратиться к местному святому отцу и обучиться основам нашей святой веры, иначе тебя бросят в Твинк, как безбожника.
Разговор происходил в личном кабинете капитана, небольшой каменной комнате с балконом, выходящим на верхнюю из террас Рынка. С балкона можно было прекрасно наблюдать за всем, происходящим внизу. Поверх обычной одежды из выделанных шкур на капитане был накинут черно-белый плащ длиной до пола. На голове у него красовалась бронзовая каска со священным символом Акха -- два колеса друг в друге, соединенные изогнутыми спицами. Сапоги из дорогой кожи доходили капитану лишь до середины икр. За ним стоял рослый фагор с черно-белой лентой, повязанной вокруг волосатого белого лба.
-- Ты меня слушай, а не разглядывай! -- прорычал капитан. -- Да повнимательней! А не то...
Но Юли не мог справиться с собой и всё время непроизвольно косил в сторону молчащего фагора, удивлявшего юношу самим фактом своего присутствия здесь, в главной цитадели человечества.
Некогда двурогое существо стояло молча, со спокойным видом. Сейчас рога уже не венчали его череп. Они были спилены почти полностью и из-под волос торчали только два пенька. Их режущие кромки были стесаны напильником. Черно-белая лента вокруг головы и полуприкрытый белым волосом кожаный ошейник с ремнем, сжимающий горло, свидетельствовали о его покорности местной власти. И всё же он был опасен для безоружных жителей Панновала. Фагоры были гораздо крупнее и тяжелее людей и славились непомерной силой. Поэтому офицеры милиции появлялись на людях лишь в сопровождении личного раба-фагора, послушного и готового на всё. Вдобавок, эти существа славились своей превосходной способностью прекрасно видеть в темноте, что было очень полезно их владельцам в мире вечного полумрака и полной тьмы. Простой народ боялся этих животных с шаркающей походкой. Но, хотя фагоры и считались животными, они умели говорить. Некоторые из них могли заучить до восьми с половиной сотен слов олонецкого языка.
И всё же, как можно, не переставая думал Юли, жить рядом с такими зверями, зверями, которых люди, живущие на заснеженных просторах под открытым небом, боялись и ненавидели со дня своего рождения. И которые увели в неволю его отца...