Осторожно, в джунглях засада! - страница 14

Пожалуй, даже английские плантаторы на Белом Нагорье в Кении не имели таких владений, как феодалы в Уганде. Британские колониальные власти закрепили за королем Буганды сто тысяч гектаров земель. Все его приближенные получили крупные поместья, освобожденные от налогов. И теперь феодалы Уганды отчаянно цепляются за свою собственность, поднимая один мятеж за другим против центрального правительства страны. Королю Буганды, Мутесе II, который бежал в Лондон, запрещен въезд в Уганду.

Исторически сложилось так, что почти вся внутренняя торговля восточноафриканских стран оказалась в руках выходцев из Индии. Индийцы составляют костяк молодой национальной буржуазии, и они отлично сознают, как сковывает Африку экономическое засилье Запада. Заместитель мэра Кампалы индиец Патэй рассказывал мне о блестящих перспективах Уганды, о пятилетних планах развития, которые сулят процветание стране. Но ведь империализм, с горечью сказал Патэй, сдавливает нас своей финансовой, экономической петлей.

Уганда продает Западу фунт кофе за 65 центов, а ввозит его по цене 6 шиллингов. Представляете, в 10 раз дороже платить за свой кофе только потому, что его обработали в Лондоне или Бостоне. Все международные компании наотрез отказались помочь Уганде построить свою фабрику по переработке кофе. Я сам, говорит Патэй, ездил в Лондон и Женеву, вел переговоры с западноевропейскими компаниями, сулил им златые горы, но получил отказ. Наш министр финансов вылетал в Вашингтон, и там фирма «Америкэн фрут» отвергла выгоднейшее предложение. Это — заговор с целью вечно наживаться за счет Уганды, обескровить ее, выжимая миллионные доходы, лишить ее собственной промышленности. Главное богатство Уганды — кофе и шерсть — приносит доход не ее народу, а западным монополиям.

Наиболее дальновидные представители индийской общины в странах Восточной Африки видят выход в объединении антиимпериалистических сил. Но многие торговцы-индийцы по-прежнему остаются агентами западных монополий, их подрядчиками, их приказчиками. Африканцы, особенно в глубинных районах, порой и не видят европейцев, для них средоточием зла стали именно индийские лавочники, владельцы фабричонок и кафе. В Уганде, как и в Кении, очень сильны антииндийские настроения, которые ловко используют как громоотвод западноевропейские и американские монополии. Они надеются обратить взрыв социального недовольства против лабазников-индийцев, а заодно и против всех выходцев из Индии, в том числе пролетариев.

А взрыв назревает — и стремительно. Причем самый горючий материал — огромная армия «отходников», африканских «перекати-поле», батраков, вынужденных искать и находить хозяина вдалеке от родины, от семьи.

В селении Лугази, в Уганде, я встретил батраков из Руанды, Кении, Малави.

В селении Лугази, в Уганде, на сахарной плантации индийца Мехта я встретил батраков из Руанды, Кении, Малави. За двенадцатичасовой ежедневный труд на плантации работник получает всего 60 шиллингов в месяц. Это совсем мало. И владельцам приходится вербовать батраков не в Уганде, а в других странах. Там, где совсем нет работы. И вот за сотни километров бредут люди на заработки. Чтобы из скудной платы выслать хоть крупицу домой, голодающей семье.

Двадцатичетырехлетний Калоли Нжикабайзе сказал:

— Я хочу скопить денег, вернуться домой и жениться.

И еще хочет Калоли, чтобы в Африке появились заводы и кооперативы, где бы потребовались его руки.

Нестерпимо красная, замешанная на бокситах земля Африки. Красные термитники вдоль дороги — как мечети. Кусты с красными бутонами распускаются, взмахивают крыльями и превращаются в птиц с длинным огненно-красным хвостом. Двумя самыми яркими красками расцветила природа Африку. Край красной земли и зеленых холмов. Цвет страдания и цвет жизни, зелени и крови. Заметили ли вы, что на флагах большинства молодых африканских государств есть красный цвет? Мне объяснили, что это символ. У людей разный цвет кожи, но один цвет крови.

И эта кровь стучит в виски, когда твоя родина в цепях, эта кровь закипает в жилах, когда людей превращают в рабов. Много, слишком много крови пришлось пролить Африке, чтобы утвердить свое человеческое достоинство. И еще не все мины обезврежены, не все засады распознаны.