Осторожно, в джунглях засада! - страница 8

И мало кто обращает внимание на неприметную дощечку с фамилией «Эггит»

Встретиться с Эггитом можно только в Лондоне, а его управляющий жил в Накуру. Здесь, у экватора, находились батраки Эггита — африканцы кикуйю и туркана. Шестьдесят шиллингов — семь рублей в месяц — вот весь их доход. Бамбуковые хижины, крытые банановыми листьями — их единственная собственность. Если не считать стайки голых ребятишек.

— То, что вы видите, — это прошлое Кении. Мы пересекаем сейчас свой экватор, отделяющий безземелье, забитую жизнь от будущей Кении, где африканец будет хозяином земли, скота, зеленых холмов, рек и равнин, — так сказал мне герой борьбы за освобождение Кении Кирори Мотоку. Я встретил его в деревеньке у самого экватора. У Кирори необычные для африканца пышные казацкие усы с проседью, брови вразлет, усталые, с желтым налетом глаза, белые бороздки на шоколадной шевелюре.

— Эти зеленые холмы Африки, этот плодородный, щедрый край мы называли Нанни, — говорит Мотоку. — Английские плантаторы переименовали Нанни в Белое Нагорье. А на Белом Нагорье нет места черным — африканцам. И британский лорд Деламер изгнал кикуйю с экватора. Сюда можно было вернуться только батраком.

— Когда мы поднялись в 1952 году на борьбу, когда мы ушли в леса с копьями и луками, знаете, что было нашим девизом? — спрашивает Кирори Мотоку. И отвечает: «Ухуру на нчи» — «Свобода и земля». А плантаторы вместо земли предложили нам свинец, колодки, виселицы.

Здесь у экватора, находились только батраки Эггита — африканцы кикуйю и туркана

Мотоку спокойно, как о чем-то обыденном, говорит мне, что английские каратели восемь раз ставили его на табурет, накинув петлю на шею. Требовали, чтобы он назвал боевых товарищей, «лесных мстителей». В лагере Муэро английский офицер в бессильной ярости прострелил Мотоку обе ноги — он хромает до сих пор. А потом его заковали в цепи длиной в семь дюймов и не снимали их семь лет.

— И все-таки мы завоевали свободу, — говорит Мотоку. — И первые африканцы уже получили землю в Нанни.

…Деревня лесорубов — Дундори — находится на самом экваторе. Сквозь покосившийся занавес дождя карандашные кедры и эвкалипты кажутся особенно неприступными. Но вот у дороги появляется редколесье, ограда… Участок? Чей? И вот здесь впервые видим мы африканца — не батрака.

Знаете, что прежде всего показал нам улыбающийся, как-то очень гордый хозяин? Свидетельство на владение землей. Собственной землей. В свидетельстве удостоверялось, что участок № 140 площадью в 23 акра с 1 августа 1964 года принадлежит гражданину Кении Мванди Ндегве, 27 лет, семейному. Из шалаша выглядывала вся семья — жена и сынишка.

Нет пока дома у Мванди Ндегве, нет у него еще пашни — на участке пни, заросли слоновой травы, можжевельника. Он сам корчует, сам отвоевывает у леса землю.

Ндегве водит нас по участку — здесь будет кукуруза, здесь — сахарный тростник, здесь — пиретрум. А пока есть этот шалаш и грядка зеленого горошка.

Мванди Ндегве выплатил до сих пор лишь 160 шиллингов (20 рублей) за свой участок. А всего ему нужно внести — рассрочкой на 30 лет — 5 тысяч 700 шиллингов (730 рублей). Правительство Кении выплачивает европейским плантаторам полную цену за их владения (в среднем четырнадцать фунтов за акр).

Раз уж в этом очерке замелькали цифры, я рискну несколько углубиться в статистику, которая приоткрывает любопытную страницу социальной, аграрной «экзотики». В ней я нахожу разгадку, объяснение общественным парадоксам Кении.

В городке Ньери, что на Белом Нагорье, в двухэтажном особняке расположилось местное отделение департамента по распределению земли. Возглавляет его англичанин, помощником служит африканец, агроном Хезрон Рабари Алай. Он рассказал мне о положении крестьян в округе Мвейге. Правительством здесь было выкуплено шесть европейских ферм общей площадью 3600 акров. Землю распределили между 275 африканскими семьями. В среднем размер участка семь-девять акров, а в высокогорных и лесных районах — до сорока. Так как собирают здесь два урожая в год, то и плату фермеры должны вносить государству каждые шесть месяцев. Первый же неурожай (из-за холодов погибли кукуруза, зеленый горошек и пиретрум) разорил пятьдесят фермеров. Набеги диких животных лишили урожая еще 30 семей. Они вынуждены были наняться батраками, чтобы выплатить сумму очередного взноса. Так и получилось, что наиболее удачливые хозяева получили даровые руки, а потерпевшие урон не смогли обработать собственную землю, чтобы поправить в дальнейшем свои дела. Постепенно создалось ядро кулаков, заимодавцев. Вскоре произошли вспышки возмущения — это выражали недовольство те крестьяне, которые попали в ростовщическую кабалу. Да и «справные хозяева», удачливые фермеры, в основном ведут натуральное хозяйство, и все попытки государства получить с мелких участков продукцию на экспорт (главным образом пиретрум) пока безуспешны.