Острог на Печоре. О государевой крепости, протопопе Аввакуме и его соузниках - страница 38

Среди богатых пустозерцев, которые эксплуатировали ненецкую бедноту, архивные документы называют нам Павловых, Корепановых, Житниковых, Кожевиных, Дитятевых, Дьяконовых, Шевелевых, Куркиных, Безумовых, Хабаровых.

Известный русский писатель Владимир Иванович Немирович-Данченко писал, что люди, хорошо знавшие самоедов, восхищались их трудолюбием. «Они отличаются смелостью и сметливостью на промысле… Их держат у себя пустозерцы для самых отдаленных промысловых экспедиций на Вайгач и Новую Землю. Без них русские этого края не осмелились бы отважиться на такие опасные предприятия».[109]

Нередко хозяева отправляли своих «работных людей» (ненцев) промышлять на утлых суденышках, в результате чего многие из них погибали. Ненцы, промышлявшие на арктических островах, и положили начало их заселению.

Так, первым жителем Новой Земли стал ненец Фома Вылко. Спасаясь от жестокой эксплуатации пустозерских купцов и от поборов со стороны царских чиновников, он вместе с семьей и несколькими товарищами на двух карбасах переправился на Новую Землю и остался там жить.

Вслед за ним в 1872 году переехал на Новую Землю вместе с семьей и пустозерский ненец Максим Данилович Пырерко. Вскоре их примеру последовали и другие ненецкие семьи.[110]

Предприимчивые пустозерцы, зная, что обездоленные ненцы не имеют возможности платить в казну положенный ясак, приписывали их к своим семьям, платили за них все налоги и снабжали их хлебом, солью, орудиями промысла. «Облагодетельствованные» ими ненцы обязаны были сдавать своим хозяевам все продукты промыслов, а те, кто имел оленей, — излишки оленьего мяса, шкуры, пыжики.

Весьма правдивые выводы об эксплуатации ненцев русскими сделал мезенский исправник Капустин, посетивший Печорские тундры по заданию губернских властей. Он с полной откровенностью и прямотой докладывал архангельскому губернатору: «…можно сказать, крестьяне сих слободок (Усть-Цильмы, Ижмы, Пустозерска, Окладниковой и Кузнецовой на Мезени. — Н. О.) обходятся с ними, как с рабами, и поэтому самоеды единственно для них и промышляют, получая за все это от них хлеб и малые потребности к продовольствию».[111]

К разорению коренного населения Печорского края вел и неравноценный обмен товаров. Местные пустозерские и приезжие торговцы, пользуясь доверчивостью и простодушием ненцев, обманывали и спаивали их, приобретая за бесценок дорогую пушнину, продукты оленеводства и промыслов. Особенно отличались коми-ижемцы: «Тундра у них грехом на совести лежит». Даже царские чиновники называли их не иначе как «янки», осуждая их вояжи с бочками вина в тундры и спаивание ненцев.

Зачастую ижемец отправлялся в тундру без всякого товара, с одной лишь бочкой водки, а через несколько дней возвращался домой уже не с пустыми санями, а приводил до тридцати и более оленей. По этому поводу Борис Житков писал, что «всюду, куда проникают зыряне, оленеводство постепенно переходит в их руки».[112] Наводнив оленьими стадами Большеземельскую тундру, крестьяне овладели рыбными и звериными промыслами и довели самоедов до нищеты.

Говоря об отношении русских и коми-ижемцев к ненцам, Владимир Иванович Иславин, посетивший тундру Мезенского уезда в 1844 году, писал о бедственном положении коренных жителей: «Таким образом Самоеды не имеют возможности заработать что-нибудь и выйти из бедственнаго своего положения и находятся в вечной зависимости от хозяев своих: некоторых из них хозяева заставляют служить у себя за долги отцев, о которых сыновья и не слыхивали, но так как Русский и Ижемец насильно берет его с собой в тундру и от себя не отпускает, Самоеду же жаловаться некому, так он по неволе остается отслуживать у хозяина вымышленные долги отцев и впадает таким образом в кабалу… Русские и Зыряне до того презирают их, что не почитают их равными себе, а обидеть и обобрать беднаго Самоеда, набожный и суеверный Печорский житель никак не считает грехом. Одним словом: это истинные Парии Севера».[113]

Нередко дело доходило до грабежей и разбоев. Характерны примеры, приведенные в грамоте царя Федора Ивановича от 27 января 1597 года, данной пустозерским посадским людям Сухану Леонтьеву, Сергею Дубровину и Сидору Иванову сыну Юдину. Она написана в ответ на челобитную пустозерских ненцев Хубея Сахина с братом и детьми. В грамоте приводятся случаи насилия, которые были учинены к этому ненцу и его семье. Пермяки Яков, Григорий, Офанасий и Ивашка Ушаковы «насильством мучили ево» и взяли за долги его отца «в один год… куш соболей, а в куше-де было шито сорок соболей. А в другой-де год приехал он, Хубей, в городок и то до пермяки, ухватив ево, вымучили у нево десять соболей, да в третий год вымучили десять же соболей», хотя «на отце-де на ево, на Хубееве, никоторого долгу не было».