Острог на Печоре. О государевой крепости, протопопе Аввакуме и его соузниках - страница 45

Одним из последних узников Пустозерского острога был коллежский советник Сергей Алексеевич Пушкин. Но о нем и о другом родственнике Поэта — Алексее Петрове, старшем брате Абрама Петровича Ганнибала, наш рассказ впереди.

Пребывание в северной ссылке князя Василия Васильевича Голицына связано с судьбой Алексея Петрова. Он служил музыкантом-гобоистом в лейб-гвардии Преображенском полку. В мае 1694 года был среди лиц, сопровождавших царя в Архангельск. На Пинежском волоке, где в это время находился в ссылке князь Василий Васильевич Голицын, Алексея женили на дворовой девушке князя Авдотье. Очевидно, инициатором сватовства стал сам Петр I, который был горазд на такие затеи и любил свадебные увеселения.

По неизвестной нам причине Авдотья через несколько лет оказалась в Пустозерске. В январе 1716 года по указу царя Алексей Петров был отпущен «в Пустозерский острог на четыре месяца для свидания с женою своею», но в дороге, в бассейне реки Онеги, «напали на него воровские люди и платье с него, кафтан и комзол и штаны сняли… и его били смертным боем». Раздетого Алексея подобрал и привез в Каргополь архангельский мещанин Мартын Галкин. Здесь местный комендант Петр Касаткин приодел царева крестника и, снабдив необходимым на дорогу, отправил на подводе в Архангельск. Поведав архангельскому вице-губернатору Лодыженскому о случившемся, Алексей Петров вернулся в Петербург, где, явившись в Сенат, дал подробные показания об этом.[131]

В Государственном архиве Архангельской области хранится дело о пребывании в Пустозерском остроге и Сергея Алексеевича Пушкина.

Как известно, у жившего в конце XIV века Григория Пушки, давшего начало пушкинскому роду, было семь сыновей, из которых лишь двое (Александр и Константин) передали потомкам фамилию Пушкиных. Александр Сергеевич Пушкин был по линии Константина, а упомянутый выше Сергей Алексеевич — по линии Александра.

История, которая произошла с Сергеем Пушкиным, к сожалению, была чисто криминального характера. В феврале 1772 года братьев Михаила и Сергея Пушкиных, коллежского советника и капитана, задержали с клише для печатания фальшивых денег и признали виновными в попытке изготовления поддельных ассигнаций.

Братья признали свою вину. По закону за такие преступления полагалась смертная казнь. Но Екатерина II помиловала их и своим указом от 25 сентября 1772 года повелела, «лиша дворянства и чинов», сослать Михаила в Тобольск, а Сергея — в Пустозерск «на вечное поселение, как негодного и навсегда вредного человека в обществе». Этим же указом братья были лишены своих фамилий.

Отныне их надлежало именовать «бывшими Пушкиными». Спасло их от смертной казни, очевидно, то, что Михаил был близок к придворным кругам. Он участвовал в дворцовом перевороте в 1762 году, когда Екатерина низложила своего супруга Петра III и стала императрицей.

Характеристика, которой «удостоился» Сергей Пушкин в царском указе, дана ему, видимо, не только за то, что именно у него было изъято клише для изготовления фальшивых ассигнаций, но и по причине прежних прегрешений, уже известных в обществе. Дело в том, что еще в 1760 году генерал-адъютантом Иваном Ивановичем Шуваловым, фаворитом императрицы Елизаветы Петровны, Сергей Пушкин был отправлен в качестве курьера к Вольтеру. С ним послали материалы для второго тома «Истории Петра Великого» и деньги, предназначенные писателю.

Но, доехав до Вены, курьер не передал деньги по назначению, а промотал их и, оказавшись в Париже, был заключен в долговую тюрьму. Вызволить его оттуда помогло заступничество брата Михаила.

3 ноября 1772 года Сергея Пушкина доставили в Архангельск и по зимнему пути «за караулом» командированного из Архангельского гарнизона Ивана Рябова «с командой» отправили в Пустозерск. Прибыл он на Печору в начале января следующего года. Комиссару Пустозерского острога подпоручику Ореховцеву предписывалось за арестантом «накрепко смотреть дабы он, Сергей, бывшой Пушкин, как дерзкой и отважной человек, из Пустоозерска уйтить не мог» и «какого либа зла сделать не смог». Приказано было содержать его «за караулом всегда и во всякое время» и из дома никуда не выпускать, к нему никого не допускать, чернил и бумаги не давать.