Отец Джо - страница 30

Он был родом из Эссекса и, как водится, не без ирландской примеси в крови — обычное дело для британских католиков — однако выглядел стопроцентным англичанином А следовательно, протестантом. По крайней мере, для меня. Потом, когда я начал изучать «Видение о Петре-пахаре», передо мной тут же вставало костистое, с неправильными чертами лицо отца Джо — лицо типичного англичанина и… первого предвестника Реформации.

Однако он не по-английски свободно выражал свои чувства и питал несвойственную англичанам любовь к французскому. Первое время своей монашеской карьеры он провел в основанном опять же французами бенедиктинском монастыре Фарнборо, но в результате каких-то внутримонастырских интриг был переведен в Квэр, во французском микроклимате которого прямо-таки цвел.

— Какой выразительный язык, не правда ли, дорогой мой? Он льется, словно мед. Или уксус — смотря что говоришь. Вам ведь преподают в школе французский, правда? Ты, наверное, превосходно владеешь им?

Мой французский был просто ужасен — я ненавидел жесткий грамматический строй и невероятное количество категорий рода — но я готов был предпринять вторую попытку, если «высшая инстанция» считала иначе.

— А уж какие тут повара, Тони, дорогой мой!.. Всю неделю мы постились, но ты погоди, потерпи до завтра! Ну и, разумеется, — тут он повернул ко мне лицо с допотопными очками, и взгляд его блеснул неприкрытым эпикурейским чревоугодием — будет вино!

— Если вы так любите все французское, у вас наверняка галльский темперамент. Прямо как у Лили.

— Знаешь, дорогой мой, я не думаю, что у Лили галльский темперамент. Скорее всего, она придерживается того же мнения. Думаю, у нее очень даже католический темперамент.

Поразительно! Любое высказывание взрослого человека я принимал за нечто, исходящее ex cathedra,[11] а тут, услышав такое опровержение, даже заморгал в растерянности.

— А как же Бен? Вы верите, что у него тевтонский темперамент?

— Бог мой, конечно, нет! Бен — настоящий англичанин, до мозга костей. Видишь ли, все дело в его привычке сдерживать свои чувства. И чувства Лили тоже.

Днем раньше отец Джо поговорил по душам с Беном, а через неделю собирался поговорить и с Лили. А значит — и это замечательнее всего! — он увидит их малыша.

Я смутно догадывался, что в этом треугольнике есть mea culpa и других, не только моя; мне, конечно же, очень хотелось, чтобы так оно и оказалось. Но я понимал, что наверняка мне этого никто не скажет. Отец Джо никогда не отзывался дурно о тех, кто приходил к нему за советом, какой бы серьезный проступок ни раскрылся в беседе с глазу на глаз. Что только укрепляло веру в отца Джо. Любой, способный за глаза очернить другого в беседе с вами, поступит также и в отношении вас.

Как священнослужитель отец Джо, конечно же, упоминал Бога. Правда, редко, и только когда говорил о любви. Но хотя он говорил о Боге как о «нем», я совсем не узнавал «его», этого далекого, вызывающего дрожь в коленках высокого чиновника, директора, заведующего Вселенной, призванного насаждать дисциплину, мораль и законопослушность с помощью доктрины.

Похоже, отец Джо не испытывал нужды в применении обычной для духовных лиц практики «а ну-ка, делай, как говорят, не то все расскажу родителям». У отца Джо «он» выходил мягким, щедрым, неистощимым на творчество, музыкальным, артистичным, инженером и архитектором гениев, тем, кто глубоко чувствует его и вашу радость, кто одаривает вас талантами, сознаете вы их или нет, кто дает вам задания, но не оставляет вас, если вы с ними не справляетесь. Часто «он» казался мне гораздо ближе моим представлениям о «ней», сложившимся в пятидесятые. Отец Джо отзывался об этом существе с любовью и признательностью, уважая и в то же время воспринимая «его» как кого-то очень близкого. Такая фамильярность нисколько не возмущала. О страхе отец Джо даже не упоминал. Его Бог мог быть бесконечно занят, однако у него всегда находилось время быть лучшим другом отца Джо.

Было и кое-что еще, что я осознал позже, когда снова и снова вспоминал то, что видел и чувствовал во время той прогулки, — несмотря на свою набожность, отец Джо очень редко говорил о Христе. Ну что ж, ведь и Христос тоже не отличался разговорчивостью в этом плане.