Отвоёванная весна - страница 11

- Пошли, комиссар! - резко махнув рукой, перебивает Пашкович. - Здесь нам нечего делать.

Он прав. Наш новый знакомец ничего нового не скажет, и сейчас нам не о чем с ним говорить.

Мы поднимаемся и видим: к нам идет мужчина.

- Кто это?

- Кавера, - отвечает Максим Степанович, - бывший председатель соседнего колхоза.

Смотрим на незнакомца. Бросаются в глаза его большие седые усы, чисто выбритый подбородок, аккуратная добротная одежда.

- Куда идете? - сурово спрашивает Пашкович.

- К вам иду. Вижу: свои люди...

- Откуда?

- Из Лесного. К знакомому приехал. А тут сами видите, что творится.

Пашкович продолжает было свой строгий прокурорский допрос, но Кавера перебивает его.

- Бросьте, товарищ, - тихо говорит он, и лицо его невозмутимо спокойно. - Что вам надо? Провести? Скажите куда. Помочь? Скажите чем...

Как ушатом холодной воды обдает Кавера Пашковича, а я думаю о том, что же ему ответить... Куда мы идем? Я сам еще не знаю куда. Однако ответить надо, и я отвечаю, пытаясь проверить его.

- К Курску идем. Скажите, как скорее и безопаснее пройти к линии фронта?

- Не советую туда идти, товарищи. Фашисты кричат, будто давно взяли Курск.

- Они весь мир оповестили, что и Москва взята, - возражает Пашкович.

- Правильно. Но о Москве они врали, а вот о Курске - не знаю. Пока у нас об этом нет точных сведений.

Неожиданно из леса к селу бегут люди.

Впереди всех старуха в длинном пальто, с непокрытой головой. Седые пряди волос падают на лицо, на плечи, развеваются на ветру. Рядом с ней женщина в оранжевой куртке от лыжного костюма. На руках у женщины крохотная девчушка, закутанная в большой шерстяной платок. Из-под платка высовываются посиневшие от холода голые ножки.

Толпа все густеет. Как волны переливаются взволнованные крики:

- Помогите, люди добрые!

- Вот она, смерть, пришла...

- Спасите!

И над всем этим - разноголосый, разрывающий сердце детский плач. Из кустов выбегают все новые и новые люди с котомками, узлами, ребятишками...

- Что случилось, граждане? - раздается громкий, властный голос Ревы.

Он стоит неподалеку от меня - спокойный, высокий, с автоматом в руке. Во всей его могучей фигуре уверенность и сила.

Одна из женщин останавливается и протягивает ему ребенка. Она задыхается от быстрого бега:

- Помогите!.. Не дайте загибнуть! В лесу каратели... Бейте их! Бейте! - И в этом крике ужас, отчаяние, призыв...

Раздастся гул моторов. Поднимаю голову: со стороны леса прямо на нас низко идут два «мессера».

- В канаву! Ложись в канаву! - приказываю я.

Женщины плотно прижимаются к земле. Чувствую, как доверчиво приник ко мне парнишка лет четырех. Рядом Пашкович загораживает женщину с грудным ребенком. Над головой прерывисто гудят самолеты...

«Мессеры» исчезли. Нас окружают колхозники. Волнуясь, перебивая друг друга, они рассказывают, как столкнулись в лесу с карателями и побежали сюда. Жадно расспрашивают о фронте, о Москве. Ждут защиты и помощи. А мне стыдно, мучительно стыдно - я не могу ни помочь им, ни защитить их.

Медленно, один за другим они расходятся по хатам, а мы с Каверой садимся у густого орехового куста. Меня заинтересовал этот человек. Хочется заставить его быть откровенным, рассказать нам все, что он знает. А знает он, кажется, немало.

- Давайте начистоту, - и я показываю ему мои документы.

Он бросает на них быстрый внимательный взгляд и протягивает обратно.

- Зачем это? Я и так вам верю. Разве не видно: и форма, и оружие - все в порядке.

Кавера начинает рассказывать.

...Две недели назад фашисты объявили, что ими установлена граница между Россией и Украиной. Проходит граница по лесной опушке: лес - Россия, прилегающие к нему южные земли - Украина. За малейшую попытку нарушения границы - смерть.

В Середино-Будский район явились две эсэсовские дивизии Они немедленно же выслали разведку, выставили засады на перекрестках дорог, в селах, на опушках, на лесных просеках. Блокировали лес, обрушились на него со сворой собак-ищеек.

Еще до прихода фашистов в лесном урочище Две Печи обосновались Середино-Будский партизанский отряд и подпольный райком партии. Кавера 10 октября принес сведения секретарю райкома Литмановичу и ушел на новое задание. Больше он не видел товарищей. В урочище нагрянули фашисты. Несколько часов шел неравный бой. Погибли Мешков - секретарь райкома комсомола, Ямпольцев - секретарь райкома по кадрам, председатель колхоза Шкарин. В конце концов, Литманович приказал мелкими группами, по два-три человека, уходить в Ямпольский и Шосткинский леса. Но не всем удалось уйти. Погиб и секретарь подпольного райкома товарищ Литманович.