Пантелей - страница 6
— Хватит нам с тобой толковать, — огрызнулся отец. — Детишки в школе — делай с ними что хочешь. Детишки дома — власть твоя кончается. На том мы и порешим.
— Разговоры наши только начались, Карп Иванович.
Пока спорили, кто-то из наших спустил с векши собаку. Серый волкодав носился по двору и, как вышел учитель на крыльцо, бросился к нему, зарычав. Отец отпихнул его ногой, спросив учителя:
— Страшновато?
— Да как сказать, — ответил Семен Семенович. — Кусай, ведь я, братец, кусан. Хром-то отчего?
— Хо! Хо! Хо! — глупо захохотал отец и повел собаку к конуре.
Я опять было сунулся на печь, отец за ошкур меня задержал и, к дверям подведя, вожжи снял.
— Снимай штаны! Живо!
Я сжался, готовый ко всему, но и приметил, что без злобы, покойно отец держал вожжи в руке, какая-то досада морщила его лоб. Он оттолкнул меня, вожжи бросил на лавку и, ругаясь, вышел из избы.
Я ходил мимо школы и видел учителя в огороде, во дворе школы, на горке, мне хотелось подойти к нему и сказать: «Здравствуй, Семен Семенович!» Я кончил школу год назад и был в том возрасте, когда дома еще не полный работник и уже не ученик. Меня мучили скрытносгь и молчаливость — свойства, которые долго подкрадьвались ко мне и наконец овладели. Когда я видел школу и учителя, что-
то чистое, недомашнее заглядывало в меня, хотелось радость выразить шумно, и знал, что сделать это не смогу. Я шел в потребиловку за керосином или спичками и заходил, как случалось часто, с огородной стороны к школе. Я припаивался лицом к стеклу и видел в классе счеты, карты, плакаты, встречался взглядом с учителем и убегал. Но раз крикнул:
— Здравствуй!
Я даже не назвал имени учителя. Глаза Семена Семеновича вспыхнули, он сунулся к окну, и я сколько хватило прыти понесся к речке. На мостике оглянулся и увидел учителя, он махал рукой, подзывая:
— Свирепов! Эй, Свирепов!
Наш брат, не ученик, то и дело заглядывал в окна школы, показывая язык и гримасничая. Я побаивался, что мне сейчас попадет. Как-то переламываясь, вихляясь извинительно, я перешел мостик и уходил, оглядываясь на учителя. Семен Семенович нетерпеливо сорвался с места и пошагал ко мне, жестом прося, чтобы я подождал. Я остановился.
— Ладно, — махнул он в сторону школы. — Подождут, задачку решают. А как ты поживаешь? Что делал летом?
Я рыбачил с отцом, пас скот, косил, пахал — но ответил только подергиванием плеч.
— А как дома? Все в порядке?
Вместо ответа я стукнул кулаком по жерди прясла. Бойким взглядом он поймал кулак мой и улыбнулся той долгой улыбкой, какая всегда предшествовала его слову.
— Вижу, все страшное позади. Учиться не думаешь? Ну?
Нетерпеливое слово «ну» напомнило урок.
— Дак классов-то больше нет, — сказал я.
— Дальше! В городе!
— Много нас, — махнул я рукой.
— Многовато,— зачесал затылок учитель. — А в сторожа ко мне пойдешь?
Предложение меня рассмешило. В сторожах, пока я учился, была старушка Паша, глухая, суетливая. Она уехала к сыну в город.
— Чего тут смешного. Работать будешь, зарплату получать. Как в окошке увидел, так сразу подумал: тебя возьму.
— Отец не отпустит, — уклонялся я.
— С отцом я поговорю.
Мне было приятно, что учитель говорит со мной как с равным, руку на плечо положил и к пряслу, как и я, привалился, нос к носу придвинулся ко мне и шепнул:
— Зачем к окошкам-то липнешь?
— Интересно.
— Что ты интересного увидел?
— Учите.
— Заходи прямо в класс и слушай.
— Интересно как-то,— твердил я свое. — Учился, ничего завидного не было, а тут гляну — учите. И парты, и доска. Вроде бы родное что там осталось.
Учитель хлопнул по полам пиджака и кивнул в сторону школы.
— Не усидели! Вывалили всем классом! Ладно, побежал, а ты подумай. Черт ее знает, может, это станет началом судьбы твоей.
— В сторожа-то?
— Вот затвердил. Приходи! — крикнул уходя.
Каждому встречному хотелось передать новость. Четверть с керосином поставил в сенях под лестницу, спички сунул в печурку и тотчас заявил домашним:
— Хватит дармоедом звать. Пойду в школьные сторожа.
— В сторожа! — удивился Нефед и уставился на меня как на полоумного. — Тебе одна дорога — в сторожа. Лень на пашне работать.