Пари - страница 26

— Мне пора, — тихо ответила Беатрис, высвобождаясь из объятий.

Они спускались молча, держась за руки.

Подарив поцелуй на прощание, маркиза де Эспри села в поданный экипаж.

Возвращаясь мысленно к событиям вчерашнего вечера, Беатрис устало прикрыла лицо ладонями.

Из кармашка в плаще она достала письма и начала их перелистывать. Взяв последнее, Беатрис развернула его. Слезы потекли по ее щекам. Ей стало горько и обидно. Грудь сдавил всхлип.

Успокоившись, де Эспри спрятала письма с твердым намерением сжечь их, когда она приедет домой.

— И так, дорогая графиня, — процедил Филипп, нависая над Элиан и улыбаясь, словно Юлий Цезарь, праздновавший свой триумф. — Завтра истекает срок. Доказательств, как я понимаю, у вас нет?

— Не спешите, — спокойно ответила Элиан, отворачиваясь от Филиппа. — Завтра еще не наступило, так что оставьте свое ехидство при себе.

— Только одна просьба, — пропуская мимо ушей замечание графини, продолжил он. — Завтра, когда вы, проигравшая, униженная и разоренная, приедете ко мне, пожалуйста, не говорите, что у вас начались женские проблемы. Это все равно ничего не изменит.

Элиан вздернула подбородок.

— Завтра, Филипп, когда я приеду к вам за своими деньгами, будьте любезны, не сваливайте все на свои девичьи дни. Это все равно вам не поможет.

Маркиз рассмеялся.

— Элиан, дорогая моя Элиан, — он поднял бокал и сделал глоток. — На вашем месте, я не стал бы вести себя столь грубо, учитывая обстоятельства.

— Но вы, к сожалению, не на моем месте.

— К счастью, — поправил он. — А то мне пришлось бы спать с мужчинами.

— Я не уверена, что вы и сейчас невинны.

— Откуда в вас столько яда, милая?

Графиня поморщилась.

— Не называйте меня милой.

Филипп наслаждался, выводя Элиан из себя. А как он будет счастлив завтра, когда сможет ее унизить, мстя за все свои обиды, за все мечты, что он так лелеял, за все то время, когда он желал ее, но не мог получить.

— Сегодня не буду, — равнодушно сказал маркиз. — Но завтра я буду называть вас так, как захочу.

— Завтра, — тихо произнесла графиня. Филиппу показалось, что слово, сошедшее с уст графини, было сказано, словно приговор. — Ладно, на этом и закончим, маркиз. Уходите.

— Выгоняете меня сегодня, чтобы на поклон приехать завтра, — усмехнувшись, Филипп взял со стола шляпу и направился к двери. — До скорого свидания, милая.

Вышел не спеша, кутаясь в меховой соболий плащ. Падал легкий снежок, светило солнце. Рауль подвел лошадей.

— Что за чудесная погода, Рауль, пройдемся, — сказал Филипп, глубоко вдыхая свежий холодный воздух.

Рауль вел лошадей под уздцы. Филипп взял свою лошадь и погладил ее по морде.

— Как поживает графиня, месье?

Маркиз усмехнулся, похлопав лошадь по шее.

— Хорошо. Скоро я смогу объездить ее так же, как и эту кобылку.

Рауль, конечно, очень хорошо относился к своему господину, любил и уважал его, но даже такому верному слуге не понравилась столь откровенная пошлость в отношении графини дю Сорель. Он знал, что маркиз может быть довольно безжалостным человеком, и был почти уверен, что в отношении графини, представься такая возможность, Филипп своего не упустит. Как могут в любящем человеке уживаться бок о бок нежность и жестокость?

Уже лет пятнадцать, если не больше, Рауль служил у маркиза д’Эрлеви и ни разу за все эти годы он не видел, чтобы Филипп поднял руку на женщину. Но его беспокоило, что глаза маркиза загорались каким-то фанатичным блеском, когда речь заходила об объекте его страсти.

— Я не знаю, — продолжил Филипп. — В одно мгновение мне хочется прижать ее к себе, а в другое избить плеткой.

— Кобылу, месье?

— Шутник, — д’Эрлеви поставил ногу в стремя и легко поднялся в седло. — Надо признать, что в последнее время, плетка мне кажется более притягательной, чем объятие.

Следуя за своим господином, Рауль подумал, что, если графиня не придумает, как выиграть, ей лучше уехать далеко от столь влюбленного в нее Филиппа.

Наступал вечер, окутывая окрестности во тьму, когда Элиан вошла в поместье д’Эрлеви медленно и спокойно. Что же, она проиграла и исполнит условия договора. Дю Сорель вздохнула. Беатрис поступила нечестно, взяв письма из ее стола, но разве можно винить де Эспри, если сама Элиан поступила бы намного хуже.