Пионер, 1951 № 05 - страница 13
Наступила пора обеда. Короткие металлические звуки с еле слышным дребезжаньем, догоняя друг друга, понеслись над рисовыми полями.
- Наконец-то! - проговорила Йин Чин и махнула рукой. - Ну, девочки, бросайте! Идём! - Она первой выбралась на перемычку и остановилась на ней - сильная, загорелая, в чёрных узких, до колен завёрнутых штанах, в старенькой безрукавке и кофте, сквозь дыры которой светилось тело. Она наклонилась, травой вытерла грязные ноги.
- Давай руку! - женщина помогла Цзун-Цзунгу выбраться на межу.
Сю Ли, еле передвигая ноги, добралась до насыпи и, обессиленная, остановилась.
- Мне трудно…- тихим голосом проговорила девочка и опустила голову.
- Да что ты, давай руку! - усмехнулась Йин Чин. Но, увидя, что Сю Ли вот-вот потеряет сознание и упадёт, женщина спрыгнула к ней. - Что с тобой, маленькая?
Легко, будто перышко, она подняла Сю Ли на руки и вынесла из воды. Сю Ли была бледна, дышала тяжело и хрипло. Цзун-Цзунгу испугалась:
- Что с тобой, Сю?
- Ничего, это от солнца, - успокаивала Йин Чин, - На, возьми мой платок на голову!
Женщина осторожно положила Сю Ли на землю и, намочив в мутной, жёлтой воде платок, прикрыла им голову девочки.
Сю закашлялась и кашляла долго и надсадно, придерживая худенькую грудь руками.
Она похудела за последнее время так, что теперь её трудно было узнать.
- Я… я… не пойду… обедать… Идите, я полежу, - наконец проговорила девочка, видя, что Йин Чин и Цзун-Цзунгу не отходят от неё.
- Может, и вправду пусть полежит, - глядя на Сю, проговорила Йин Чин,- Мы принесём ей поесть…
Сю Ли покачала головой:
- Не нужно. Я не хочу, ничего не хочу…
Йин Чин и Цзун-Цзунгу всю дорогу оглядывались, Сю Ли неподвижно лежала на земле.
- Ничего, пройдёт, - говорила Сорока, широко, по-мужски шагая; Цзун-Цзунгу еле поспевала за ней.
По полю тянулись к кухне вереницы уставших, изнурённых трудом и жарой людей. Остановилось водоподъёмное колесо, серые буйволы легли отдыхать.
«Кухня» помещалась просто в поле. Невысокие столбы были вбиты в землю в форме буквы «П», на верхней перекладине висели два котла. Под одним горел огонь - в котле варился суп; второй котёл служил колоколом.
Когда Цзун-Цзунгу с Йин Чин пришли к «кухне», там стояла толпа батраков. Те, кто уже получил обед, сидели на земле и пили из мисок суп.
Только теперь Цзун-Цзунгу почувствовала, как мучительно ей хочется есть. Её подташнивало от голода, в ушах стоял звон.
Ден Ши-фу стоял около котла и следил, чтобы раздатчик обеда не наливал слишком полно.
- Не наливай так много, не наливай! - повторял он недовольным голосом.
Когда Цзун-Цзунгу подала раздатчику свою мисочку, он налил ей совсем мало. Девочка протянула за похлёбкой мисочку Сю Ли. Ден Ши-фу ударил её по руке:
- Это что такое?!. Две берёшь?
- Она, наверное, для подружки, - заступился за Цзун-Цзунгу работник.
- Две! - закричал Ден Ши-фу. - Ты видел, она берёт две! Почему это, я спрашиваю?!
- Это я для Сю Ли… - дрожа от страха, проговорила Цзун-Цзунгу. - Она больна…
- Больна? - наклонившись к девочке, гневно переспросил Ден Ши-фу. - Если больна, - значит, не работала!
- Она работала… Вместе со мной полола… - Цзун-Цзунгу хотелось провалиться сквозь землю, умереть в тот же миг, чтобы не слышать страшного голоса Ден Ши-фу.
- Работала больная? Значит, плохо работала! А мне плохих работников кормить нечем!
Ден Ши-фу окинул взглядом молчавших батраков.
- Еду больным не выдавать! Больных мне не нужно! Сегодня сам всех проверю!
Цзун-Цзунгу глотала вместе с супом слёзы, потом поставила мисочку на землю, закрыла руками лицо…
Солнце село, розовый закат медленно догорел, и с пением бесчисленных сверчков вступил на землю вечер. Пообедав и отдохнув в кресле в своём кабинете, помещик накинул подбитый серым шёлком халат, всунул ноги в мягкие зелёные туфли, нахлобучил на голову европейскую шляпу и вышел во двор. Во всём имении светились только окна в помещичьей кухне да горели, как два зелёных глаза, фонари у чугунных ворот.