Писал ли Моисей Закон или несколько слов о библейской критике - страница 6

.

Они предъявляют к древнему тексту те критерии, о которых автор и не помышлял, и удивляются, почему они не работают. Думаю, если бы мы применили их методику, например, к роману Томаса Манна «Иосиф и его братья», то нашли бы у него не менее десятка авторов и редакторов. Действия библейских критиков сравнимы с потугами микробиолога исследовать при помощи микроскопа звездное небо – или желания оценить мастерство Бетховена, анализируя химический состав партитуры.

Более того, все эти работы основаны на факте молчания источников, подтверждающих любую их версию (за исключением авторства Моисея). Нет ни малейшего следа ни Ягвиста, ни Элохиста, ни Девтерономиста, ни любого другого предполагаемого праисточника – ни в археологическом материале, ни в ссылках древних авторов. Ничего подтверждающего хотя бы чуть-чуть их теорию! Напротив, все древнейшие сохранившиеся тексты Торы уже существуют в нынешнем виде и не имеют никаких следов предполагаемых источников.

В этих работах напрочь отсутствует комплексный подход, основанный на выявлении гармонии и непротиворечивости текста. Вопреки юридическому принципу презумпции невиновности критики заведомо уверены в том, что данное произведение внутренне противоречиво и подложно, и, исходя из этой посылки, строят свои работы. А исходя из этого, можно доказать все что угодно.

Но теперь время рассмотреть по пунктам все обвинения против Моисея.

1. Различие в употреблении имен, конечно, никоим образом не может служить доказательством наличия разных авторов. Ведь если мы посмотрим на Коран, то найдем в нем столь же различное употребление имен Бога, что, однако же, не свидетельствует о том, что писал его не один Мухаммед, а несколько. Более того, посмотрев, например, на Пять слов о богословии свят. Григория Богослова, мы будем вынуждены (при таком подходе) признать, что у них было несколько десятков авторов.

На это первейшее возражение против авторства Моисея хорошо ответил еще в начале XIX века свят. Филарет Московский:

«Может быть, в намерении повествователя было внушить через сие (первое употребление имени Иегова – с. Д.) особенно то, что Бог, Творец мира и человека, есть Тот самый, Который открылся Израилю, как Осуществователь благодатных обетований (Исх. 3:15). Некоторые новейшие исследователи священных книг замечают здесь совсем другое. Приметив, что до сего места книги Бытия постоянно употребляемо было в ней имя Элохим, а отселе до конца 3 главы употребляется Иегова Элохим, они заключают из сего, что сия часть книги писана совсем другим писателем. Но а). в сей самой части употребляется и одно Элохим (3, 5), который же из мнимых двух писателей написал сии стихи? б). Даже в одном стихе написано сперва Иегова Элохим, а потом Элохим (3, 1). Итак, неужели и один сей стих написан двумя писателями? в). В 4 главе многократно употребляется одно Иегова: неужели нужен для сего третий писатель? г). Глава 5 начинается надписанием совершенно подобным настоящему (2, 4), кроме того, что там надписано Элохим: сколько же еще надо выдумать разных писателей для разъяснения сей разницы в словах? Впрочем д). ученые защитники сей смелой догадки сами довольно обеспечивают нас состязаться с ними, когда один (Эйгорн) сей части книги Бытия в сравнении с предыдущей приписывает преимущественную древность, по ее слогу, необработанному и неученому, а другой (Гейнрихс) находит здесь более обработанности в слове и более признаков учености»[23].

Действительно, надо заметить, что, кроме самой внутренней противоречивости позиций критиков, их построения никак не подтверждаются еще и ни текстом (в Ягвистских текстах стоит слово Элохим Быт. 3, 1-5; 33, 5, 11, у Элохимиста – Ягве (см. Быт. 21, 33; 22, 11, 14; 28, 17-22), ни – главное – использованием слов Бог и Господь в Септуагинте, которая многими экзегетами считается более точной.

2. Существующие в Пятикнижье повторяющиеся сюжеты или взаимно дополняют друг друга (две истории Творения, история Потопа, история Иосифа), или просто выдумка критиков (например, троекратное подтверждение обещания Бога Аврааму (Быт. 17, 17; 18, 12; 21, 6) говорит о трех разных событиях, а не об одном. Это касается и многих других примеров). Все скорее свидетельствует в пользу единства плана и авторства Торы, чем об обратном.